сказала немного обиженным тоном:
– Ну, как хочешь. Я тоже могу не пойти, если тебе не хочется.
– Зачем же тебе пропускать фильм, если ты хочешь его посмотреть. Я с удовольствием пошел бы, если бы не эта голова.
– Ну хорошо, я пойду сама, если так. Я пойду сейчас, на шестичасовой, позже будет трудно с билетами. Херардо, если захочешь обедать без меня, возьми в холодильнике вчерашнюю курицу, разогрей ее как она есть, в кастрюльке. Только добавь немного…
– Да нет, – перебил ее Жерар, – я подожду тебя, сейчас не хочется. Ты вернешься к восьми?
– Приблизительно. Хорошо, тогда подожди, пообедаем вместе. Голова сильно болит? Бедненький! Слушай – в спальне, на туалете, в стеклянной коробочке есть хениоль, прими сейчас же таблетку, или лучше две сразу.
– Хорошо, приму, – послушно ответил Жерар. – Ты не задерживайся, ладно?
– Нет, я сразу домой. Ну, будь здоров. Я тебя поцеловала – слышишь?
В трубке действительно послышалось что-то похожее на поцелуй, линия разъединилась. Жерар осторожно положил трубку. Походив по комнате, он уселся в угол дивана и прикрыл глаза. За такую женщину, как Элен, любой нормальный мужчина пошел бы в огонь, а вот он… Впрочем, если бы понадобилось, он тоже пошел бы за нее в огонь, но это уже просто из чувства долга. Жерар зябко поежился, вжимаясь в спинку дивана. В комнате холодно, но для того, чтобы повернуть регулятор калорифера, нужно встать и сделать несколько шагов. Ну его к черту.
Читать не хочется. Думать – еще меньше: все равно ни до чего веселого не додумаешься. Но и не думать тоже нельзя, – человеческий мозг не так устроен, чтобы можно было выключить его нажимом на кнопку. Вот разве что нажимом на курок. Жерар усмехнулся, не открывая глаз. При всех моих милых качествах, я все же не настолько труслив. В сущности, знаменитый вопрос датского принца всего лишь казуистическая попытка представить акт трусости актом высшего героизма:
…Что благороднее – в душе сносить безмолвно
Удары стрел судьбы жестокой или,
Подняв оружье, с легионом бед
Покончить разом? Умереть, уснуть…
Да, это называется делать хорошее лицо в плохой игре. Подумаешь – «с легионом бед покончить разом»… С собой-то ты покончишь – это так, а беды останутся. О, черт возьми, какая дрянь лезет сегодня в голову…
Жерар подошел к стеллажу, порылся в книгах и, не найдя ничего привлекательного, включил приемник. Зелеными рядами цифр вспыхнула шкала, через несколько секунд послышались вкрадчивые шорохи, потрескиванье, переливчатый свист. Зевнув, он повертел ручку настройки. Завывающий грохот джаза, атмосферные разряды, унылый голос, читающий по-португальски какое-то сообщение, наверняка официальное, снова неистовые вопли саксофонов и еще чего-то шумного. Потом завопила женщина, завопила истошным голосом, какой можно услышать только в передачах «Театр у микрофона». «Потише, малютка», – гангстерским басом угрожающе прохрипел
