чем говор, ― с сочувствием похлопал меня по плечу и стал подниматься наверх, где заметил свободное место.
Я стоял, опешив от его нелепой, но такой душевной речи. Потом стал вслушиваться в разговоры окружающих. Удивительно кривые и местами нелогичные словесные обороты резали уши, словно клинок из дамасской стали.
Складывалось впечатление, что все эти люди проживали в разных странах и занялись изучением русского языка совсем недавно. Однако нелепые выражения произносились настолько обыденным тоном, что становилось очевидно: на подобной тарабарщине они общаются долгие годы. Да и схожий внешний вид свидетельствовал, что все эти мужчины и женщины из «одного села».
Решив не спешить с выводами, я, по примеру моего недавнего собеседника, отыскал глазами свободное место, сел и стал наблюдать.
Тут же сосед слева вопросил, не обращаясь ни к кому конкретно:
– Вот объясните мне, откуда появиться этот неудобный слов «ботинки»? Почему его говори как идиоты и откуда идти его смысла?
Забыв про недавнее предостережение, я выпалил в ответ:
– Вероятно, «ботинки» произошли от слова «боты». В древние, точнее средние века, во Франции так именовали кожаную обувь с завязками и сапоги.
В зале повисла гробовая тишина. Было заметно, что моя «чистая речь» поразила окружающих. Но больше их зацепило другое. О чем вопрошавший не преминул тут же заметить:
– Вы слишком умничать, молодо человека. Говорите не надо так, чтобы смущать другой вокруг вас люди.
– А что тут такого? ― вдруг выкрикнул сидящий двумя рядами выше болезненно худой, интеллигентного вида мужчина с квадратными очками на переносице. ― Я вот тоже не понимаю, почему «терпимый человек» можно говорить, а «терпимый президент» нельзя!
Тотчас негромко завыла серена, и с самого верха в сторону очкарика стали спускаться трое мужланов в одинаковых серых костюмах.
– Ну вот, один допизделся… ― со злобой процедил кто-то сквозь зубы. Интеллигента, несмотря на его протесты, быстро скрутили и увели под белые рученьки. Вскоре нелогичный бубнеж продолжился как ни в чем не бывало.
Я сидел ошарашенный, ничего не понимая, принимая происходящее за какой-то сюр и бред. В подобных случаях в памяти всплывают сцены из фильма «Город Зеро» – лютая смесь философии, бытовухи и полнейшего идиотизма. Из ступора меня вывел бодрый голос диктора из развешанных по периметру «цирка» огромных динамиков: «Дорогие собратья, мы рады, что вы не пропустить дату памяти и не забывай про наш свято праздновай!»
– О чем это он? – не успел я договорить, как в мои руки вложили небольшую листовку. На ней красовалось цветное изображение Адольфа Гитлера в неизменной шинели и фуражке. Фашистский лидер был запечатлен в окружении крестьян и рабочих, лица которых излучали счастье и готовность идти за своим лидером хоть на край света. На заднем плане возвышался здоровенный плакат с надписью «Добро пожаловать, наши Великие германские освободители!»
