Давай, не зевать. Пролази быстро! – вывел меня из царства фантазий старик, руки которого оказались не такие уж и слабые. Толчок прямо в позвоночник был весьма болезненным. Глаза понемногу привыкали к темноте, и я смог различить, что мы миновали длинный коридор и подошли к одной из многочисленных камер, расположенных по обеим сторонам. Пока охранник отпирал дверь, я обратил внимание, что в коридоре больше никого нет.
– Может, дать ему в морду и пуститься наутек? Только сколько этот мой «утёк» продлится? Я ведь даже не знаю, где нахожусь. В сторону шкафа бежать точно не стоило, за ним вооруженные гориллы Семенг и Иванх. А других маршрутов я пока не выучил. Может, все-таки рискнуть наудачу? Ведь у старого пердуна и оружия-то с собой нет, кроме болтающегося на поясе штык-ножа. Пока он его из ножен достанет, я уже буду далеко.
– Даже не думать так! – отозвался «старый пердун» и, молниеносно выхватив нож, приставил его к моему горлу.
А дедулька-то не такой дряхлый, каким хочет казаться! – в душе обрадовался я тому, что не успел наделать глупостей, которые могли закончиться перерезанным горлом. Мгновенно отбросив мысли о побеге, я молча вошел в камеру и огляделся.
Небольшая прямоугольная темница имела маленькое окошко под самым потолком. Толстые прутья решетки дополнительно скрадывали скупые лучики солнечного света, нехотя заглядывающие с улицы. У самой двери располагалась стандартная тюремная параша – овальная дырка в полу и чугунные пластины с засечками для ног по бокам.
Рядом висела небольшая эмалированная раковина с одним краном. Далее стоял стол с газетой вместо скатерти и остатками еды и два стула. За ними напротив друга две кровати. На одной из них лицом к стене лежал человек, накрытый тонким клетчатым одеялом. Казалось, он спал.
Под потолком болталась яркая лампочка в металлическом решетчатом плафоне. Стены были чистые, без блатных надписей и засечек арестантов о проведенном в застенках сроке. Да и в целом, несмотря на убогий интерьер, в камере было довольно уютно.
Как только дверь закрылась и замок с лязгом провернулся три раза, незнакомец скинул одеяло и вскочил на ноги. Юноша лет двадцати пяти, высокий, худощавый, с правильными чертами лица приблизился ко мне. Прищурив, впился взглядом голубых глаз и некоторое время внимательно рассматривал, словно силясь узнать. Потом, не говоря ни слова, отвернулся, подошел к столу и сел на стул.
– И тебе не хворать, соседушка, – равнодушно приветствовал его я и направился в сторону свободной койки. Сегодняшняя нервотрепка меня заметно вымотала, хотелось просто прилечь на что-нибудь теплое и мягкое и обдумать в тишине положение, в которое поставила меня судьба, не преминув нагнуть раком.
Но этим планам сбыться было не суждено. Молодость и, возможно, длительное заточение сделали свое дело – юноша не смог хранить молчание более пяти минут.
– Ну что, стукач, какое задание тебе дали великие германские хозяева? – с издевкой в голосе бросил
