бандами, организованной преступностью, и все такое прочее. Сюда приедет больше людей, здесь будет больше ресурсов, за вами будут следить сутками, что усложнит вам ведение дел.
Он замолчал и затянулся, глядя Матти в глаза, чтобы отследить реакцию на его маленькую речь. По крайней мере, она, похоже, заставила задуматься.
– У тебя комар на лбу.
– Чего?
– Комар, – повторил Сами и показал на него. – На лбу, я могу его прихлопнуть, но тогда твои парни меня пристрелят.
Матти раздраженно провел по лбу, посмотрел на пальцы и повторил движение в противоположную сторону.
– Расскажи, что знаешь, мы возьмем чувака, а вы продолжите обычные дела, хорошо и нам, и вам.
– Забудь, Сами. Он мертв.
Сами поймал спокойный взгляд главаря. Почувствовал, как сильнее бьется сердце. Это правда? Он сознался? Могла ли услышанная им и сразу отвергнутая теория оказаться правдивой. Ему нужно больше информации. Как он умер, и еще важнее…
– Где он?… Или где… ну ты понимаешь.
– Он мертв. Просто еще не знает об этом. – Матти похлопал его по плечу, бросил окурок на землю и пошел к мотоциклу. Сами смотрел на его спину с головой волка и черной цепью в челюстях во всю ширину. Остальные завели моторы, когда увидели его приближение, но никто не сдвинулся с места, пока Матти не уехал вперед. Шум двигателей разорвал тишину вокруг кладбища, когда они тронулись, выстроившись в кортеж.
Сами вернулся на кладбище. Поводов для радости особенно не было, он надеялся добиться большего. Он остановился, взглянул в сторону вдовы и двух маленьких детей, которых, видимо, ее родители вели за руку к припаркованной машине. Конечно, жаль ее, жаль детей, но Пентти 14 из 38 лет провел за решеткой, дважды получал ножевые ранения, один раз – пулевое, так что, как он полагал, то, что Пентти не дожил до преклонного возраста, не могло оказаться полной неожиданностью. Стоит ли ему заговорить с ней? Могла ли она что-то слышать? В кармане завибрировал телефон, он вытащил его и посмотрел на экран. Звонила Швеция.
Раз, два, три, продано за 65 крон!
Полноватый аукционист стукнул молотком по дощечке и вытер платком пот со лба, прежде чем объявить следующий объект для продажи. Ренé сидел далеко справа, как можно дальше от окон с задернутыми шторами в цветочек, которые безуспешно пытались нейтрализовать палящее солнце. В помещении стояла жара и духота, большой вентилятор, медленно вращающийся на потолке, скорее усиливал жар, чем охлаждал. Ренé обмахивался сложенным каталогом, не желая снимать темно-синий двубортный пиджак и сидеть в одной рубашке.
Он регулярно посещал аукционы в Оскугене. И был такой не один. Помещение с желтыми стенами забито народом. Большинство приходило сюда ради развлечения, экскурсии, возможности дешево приобрести что-то, что им нравилось или чему они находили применение. Парочка экспертов тоже присутствовала. Ренé узнал как минимум двоих. Оба пятидесятилетние мужчины, которые часто появлялись на местных сельских аукционах. Они пытались скрыть свои знания, чтобы не привлекать лишнее внимание,
