что осталось у него от такой большой дружной семьи, так это воспоминания.
– А почему на улицах так чисто? Я ожидал увидеть кучу старого хлама и транспортные средства старого образца, как в других городах, что ушли под воду, – прозвучал вопрос от одного из туристов.
– Автомобили прошлого мы обязательно увидим позднее на специальной площадке. А чисто от того, что горожане готовились к этому событию и разумно приняли неизбежное. Семьдесят лет назад по всему миру начались экологические катаклизмы, об этом знает каждый. Но Нью-Йорку повезло, его не коснулись цунами и смерчи, город не затопило в одночасье, это позволило эвакуировать все население, очистить улицы и даже укрепить здания. Вода прибывала постепенно. Ее уровень стабилизовался только десять лет назад и тогда правительство разрешило превратить прекрасно сохранившийся подводный город в музей. А здесь когда-то располагался Центральный парк – известнейший и крупнейший в мире.
Вид его в нынешнем состоянии вызывал не самые приятные чувства: пустырь и коряги, оплетенные водорослями. Эдди снова вывел на оболочку сферы объемную визуализацию, как если бы они пролетали над этим парком сто лет назад по воздуху, а вместо рыб, их окружали бы птицы. Парк ожил, прорисовались очертания озера, зазеленели лужайки, на которых люди играли с детьми, устраивали пикники, и выгуливали собак.
Кто-то восхищенно ахнул, прилипнув к сфере ладонями. «Да, прекрасное когда-то было место, но и парковые зоны Ньюстоуна не хуже, только масштабы уже не те», – размышлял Эд, приближаясь к повороту на музей естественной истории на восемьдесят первой стрит.
То, что произошло дальше, случилось так быстро, что обдумать свое решение он не успел и действовал на инстинктах. Сработала система датчиков на небоскребах, та самая, которую Рей, как и многое другое, считал пустой тратой времени и денег. Но Эдди привык доверять своей интуиции и какое-то седьмое чувство говорило ему, что эти датчики жизненно необходимы. Вот и настал их момент.
Доли секунды разделяли мультибот и три метеорита приличных размеров, упавших в воду. Пальцы сработали сами. Резкий поворот, максимальное ускорение, пассажиры и ахнуть не успели, когда их крутануло вверх тормашками, только наблюдали, как мимо резво пролетело что-то увесистое. Мультибот пошатнуло, а от поднятой взвеси помутнела вода.
Минуту спустя Эдди осознал, что, выйдя сегодня в рейс, рисковал не только собой, а всеми этими притихшими и до жути напуганными людьми. И сразу невольно вспомнились обидные слова старшего брата: «В риске нет ничего благородного, если твоя безответственность достигла внеземной орбиты». Все эти мысли навалились разом, терзали и душили, пока один из пассажиров во втором ряду не рассмеялся в голос. И это был сам Мет Мерфи.
Его смех, такой искренний и настоящий, казалось, выплескивал всю тяжесть, годами копившуюся в этом сдержанном человеке. Замолчал он также резко, как и рассмеялся. Только снял мультимедийные очки и протер глаза, на которых от непроизвольного
