и вдруг почувствовала, до какой степени устала.
Приняв горячую ванну, Генриетта легла в постель и стала смотреть на звезды, видневшиеся сквозь верхнее окно студии. От звезд взгляд ее скользнул к единственной лампочке, которую она не выключала. Эта маленькая лампочка освещала стеклянную маску, одну из ранних ее работ. Довольно наивная вещица, как ей казалось теперь, в традиционном стиле. «Как хорошо, что человеку свойственно перерастать себя», – подумала она.
А теперь спать! Крепкий черный кофе, который она выпила, не нарушит сна, если она сама того не пожелает. Генриетта уже давно приучила себя настраиваться на определенный ритм, который помогал уснуть. Нужно позволить мыслям свободно скользить, легко, словно сквозь пальцы, проходить в сознание и, не концентрируя на какой-то из них внимания, разрешать им свободно и легко проплывать мимо…
На улице взревел автомобильный мотор… откуда-то донеслись громкие голоса и грубый смех. Все эти звуки включились в общий поток мыслей…
«Автомобиль, – проплыла мысль, – это рычащий тигр, желтый и черный – полосатый, как пестрые листья – листья и тени – в жарких джунглях – потом вниз, к реке – широкая тропическая река, – к морю – отплывающий пароход – громкие голоса, выкрикивающие прощальные слова – Джон рядом с ней на палубе – она и Джон – синее море – обеденный салон – она улыбается ему через стол – как на обеде в «Мэзон Дорэ» – бедный Джон, как он рассердился! – и опять под открытым небом – ночной воздух и автомобиль, послушный управлению… без всякого усилия, мягко и легко скользящий прочь из Лондона – через Шавл-Даун – деревья – поклонение дереву – «Лощина» – Люси – Джон – болезнь Риджуэя – милый Джон… Наконец погружение в бессознательно-счастливое, блаженное состояние…»
И вдруг резким диссонансом врывается какое-то чувство вины, которое тянет ее назад. Она должна была что-то сделать… Уклонилась от чего-то… Навсикая?
Медленно, нехотя Генриетта поднялась с постели. Она зажгла свет и, подойдя к глиняной головке, сняла с нее мокрую ткань. У нее перехватило дыхание. Навсикая? Нет!.. Дорис Сэндерс!
Внезапная острая боль прошла по всему телу. Мысленно она еще пыталась убедить себя: «Я смогу исправить… все можно исправить…»
– Дуреха, – сказала она вслух. – Ты отлично знаешь, что нужно сделать! И если не сделать этого сейчас, сию минуту, завтра уже не хватит смелости… Все равно что уничтожить живое существо, свою плоть и кровь. Это больно… да, больно…
«Наверное, – подумала Генриетта, – так чувствует себя кошка, когда у одного из котят что-то не так и его приходится придушить».
Короткий резкий вздох, и она стала быстро отдирать глину от арматуры и, схватив большой тяжелый ком, швырнула его в таз.
Генриетта, тяжело дыша, глядела на испачканные глиной руки, все еще испытывая щемящую тоску и боль. Затем, медленно очистив с рук глину, вернулась в постель со странным ощущением пустоты и в то же время покоя.
