что делают его из козьего, а не из коровьего молока.
А вот десерты… Таких десертов я отродясь не едал – а ведь я сластена с двадцатипятилетним стажем!
Десерты имели поэтические названия, от которых хотелось немедленно выпить.
«Теплый снег», «Закат над осенним морем», «Роса шести цветков»…
Кстати, о «выпить».
Вино у нас было трех видов: финиковое, инжирное и вишневое.
Поначалу это дело было в диковинку, и хотя голова потом, «с перебору», болела адски, мы с дядей Вовой, что называется, себе не отказывали. Но вот когда я попросил по-простому водочки, наши милые подавальщицы снова принялись хлопать длиннющими ресницами и переглядываться. Мол, не знаем такого слова. Какая такая водочка?
Дядя Вова пытался втолковать им что-то про брагу, про процесс брожения, в результате которого образуется алкоголь, и про перегонку с возгонкой. Но девушки только глупо хихикали и по привычке строили старшине глазки.
Когда же мы потребовали пива (чисто от скуки, надо сказать), девушки вытаращились на нас, как мне даже показалось, брезгливо.
И переспросили, точно ли мы имеем в виду то самое пиво?
А когда мы настояли на том, что да, то самое, одна из них, черноглазая красотка Зара, таинственно понизив голос, объяснила нам, что вельможи, воины и сановники того уровня, к которому мы, несомненно, принадлежим, не должны ронять своего достоинства, употребляя напиток сельской бедноты.
– Сановники, – причмокнул дядя Вова, светясь от счастья. – Вельможи…
Я, чтобы спасти наше реноме и в то же время не остаться без пивасика (от сладкого инжирного вина буквально слипалось внутри!), на ходу сконструировал версию: у нас, дескать, на родине, воины обязательно пьют иногда напитки бедноты, чтобы понимать, как тяжела жизнь простого народа, который мы еженощно защищаем. И что, мол, нельзя отрываться от корней.
Девчонки, похоже, обалдели от нашего демократизма и резво убежали на кухню с нашим пожеланием.
В итоге компромисс был достигнут: пиво нам подали в четырех хрустальных чашах, на золотых подносах и с тем же набором фруктов, сыров и сладостей, что и вино.
К пиву прилагались четыре танцовщицы с плясками, которые мы с удовольствием засмотрели.
А старшая из наших подавальщиц, увешанная браслетами и украшениями Кита, прошептала мне на ухо, что если нам нравятся какие-то из этих плясуний, то мы можем просто позвать их в свои покои в любой момент.
– Просто позвать – и все?
– Просто позвать и все, – буднично кивнула Кита.
Я, конечно, подозревал что-то такое… Но одно дело «подозревал», а другое дело – в реальности!
Когда мы снова остались наедине с дядей Вовой и недопитым пивом – в ушах еще звенели бубны и там-тамы, – мы первым делом принялись обсуждать щедрое предложение наших гостеприимцев.
По выражению лица дяди Вовы я сразу понял, что старшина в глубоких сомнениях.
– Они, конечно,
