же впечатление от мачехи и вовсе ослепительное. Так что отца, потерявшего голову от юной дочери работорговца, которую он случайно (случайно ли?) встретил на набережной, встречая корабль с рейса, я не виню. Даже понимаю. От Юлианы сложно не потерять голову, а уж когда она сама стремится тебя обаять, и вовсе невозможно.
– Девочки, – Юлиана сверкнула глазами на старших дочерей. – Разве учитель не ждёт вас в классной комнате?
– Да, матушка, – близняшки синхронно вспорхнули из-за стола. Всё-таки рабовладельческие корни в Юлиане чувствуются. Дрессировка у неё получается мастерски. Филигранно. Впору поучиться.
Присев перед родителями в книксене и пожелав хорошего дня, Лизетта вдруг обернулась ко мне и проговорила торопливо:
– До свидания, Ингури. Хорошей дороги.
Не поднимая глаз, она поспешно последовала за сестрой.
А я поняла, что моя догадка верная – разговор предстоит в крайней степени неприятный.
Но об истинных размерах грядущей катастрофы я тогда и не догадывалась.
Подчиняясь взгляду мачехи, заговорил барон.
Отец степенно огладил бороду, поправил пенсне. Если не знать его так хорошо, как я, можно подумать, что барон готовится сообщить какое-то важное решение. Своё решение. Но я-то знаю, что ни слова не услышу сейчас от него самого. Лишь мысли, что вложил в голову барона Майер белокурый ангел с бульдожьей хваткой и безупречными манерами.
– Скоро твоё совершеннолетие, Ингури, – с глубокомысленным видом произнёс отец.
Ну да, скоро уже. На носу буквально. Через три дня. Стукнет двадцать один год, что позволит работать, точнее подрабатывать параллельно с учёбой согласно закону, по контракту, как взрослая. У фениксов официальное совершеннолетие наступает (а точнее, признаётся существующим законом) на четыре года позже, чем у людей. Это сделано с намёком: помните, мол, своё место, крылатые дикари.
– Вот и… – всегда холодный и отстранённый папа внезапно замялся. Смутился, закашлялся. Принялся стучать себя в грудь, затем – пить воду из стакана мелкими глотками.
Юлиана на миг закатила глаза, мол, всё приходится делать самой и закончила за отца:
– Твой отец решил выдать тебя замуж, Ингури.
Я как сидела, так чуть со стула не грохнулась.
В смысле – замуж?!
Как это – решил?!
Я чуть не застонала с досады. Несмотря на современный век и многочисленные реформы, в том числе и об отмене рабства рас, признанных разумными (нет, если кто хочет добровольно продать свою свободу – долги, образование детям, медицинские услуги… пожалуйста; можно заключить рабский контракт на какой угодно срок за приличное вознаграждение), а также маг-технический прогресс в целом, всё же женщина до сих пор остаётся собственностью мужчины. Кажется, желание властвовать в мужчинах неистребимо. До совершеннолетия любая дочь считается собственностью отца, после
