Леля? Что… или кого? – перебив лепет напарника, требовательно спросил Лодан.
– Это всем известно, я не скрывала своих целей.
– Да, но как ты их ищешь? Вслепую? Но нам жизни не хватит обшарить все острова…
– Нет… не вслепую.
– Тогда как?
– На ощупь, – усмехнулась я. Ну не говорить же им, что я иду, действительно, почти вслепую, доверяясь слабым подсказкам сердца?
– Это не смешно, – насупился Хмысь, – всё очень серьёзно. Ты, может, и не обратила внимание, но команда недовольна, и есть уже такие, что заговаривают о возвращении домой.
– Если так будет продолжаться, в один прекрасный день нас просто высадят на берег какого-нибудь острова, а сами тю-тю… – поддержал друга Лодан.
– И что вы предлагаете?
Прежде чем ответить, ребята переглянулись – договаривались, кому говорить.
– Поговори с командой, объясни, чем ты руководствуешься в поисках. И всё будет прекрасно… – предложил Хмысь. Я только головой покачала.
– Нет. Я не буду этого делать. Либо вы все доверяете мне, либо нет. Я не могу вам ничего объяснить, а врать не буду.
На какое-то время в каюте установилась тишина, мы рассматривали друг друга и молчали.
– Ну хорошо, – наконец заговорил Хмысь, – не всей команде, хотя бы нам можешь объяснить в чём дело?
– Хотела бы, но не могу. Этот разговор бесполезен. Идите уже отдыхать…
Они ушли. Недовольные и расстроенные, они, конечно, хотели помочь, но иногда помощь заключается в невмешательстве. Когда за ними закрылась дверь, я опустилась на кровать и закрыла глаза – в последние дни сердце болело сильней и дольше, чем обычно, и это тревожило. С другой стороны, это могло указывать на то, что остров драконьеров где-то недалеко. Чем не повод для радости?
Дверь хлопнула, открыв глаза, я поняла, что осталась в одиночестве: Веша убежала на палубу, бросив фигурку Трофея на покрывало кровати.
С первых дней пути девочка стала любимицей всей, без исключения, команды, и не потому, что все знали о её трагедии, не из жалости. Веша обладала дружелюбным и весёлым характером с немалой толикой любопытства, и – океаном энергии. Она была готова с утра до вечера носиться по палубе, где-то помогая, где-то мешая, но там, где была девочка, постоянно звучал смех. Вот и сейчас, едва она оказалась на палубе, как прозвучал взрыв хохота. Осторожно приоткрыв дверь, я увидела, что ребёнок висит вниз головой, на уровне лица Лодана, и тот что-то терпеливо растолковывает ей. Но ребёнок мало его слушал, дрыгая свободной от верёвочной петли ногой, она пыталась развернуться к зрителям. Штанишки, которые мне пришлось пошить ей в первый же день, так как оказалось, что в длинной юбке лазить по вантам несподручно, свободно позволяли это.
Команда и не подозревала того, что видела я: смятой, развороченной постели поутру, от постоянных метаний ночью, тихих слёз – жалкой
