выпрямилась и увидела Морану. Тавартэр как раз заметил ее, когда она проявлялась – хозяйка таверны в совершенстве умела телепортироваться, и любила появляться в самых неожиданных местах. Выражение лица суккуба было крайне неприятным.
– Мы подумали, может, она твоя родственница, – обреченно сказала эльфка.
– Нам не хотелось бы иметь тебя в кровниках, Морана, – добавил Тавартэр.
– Родственница? – удивилась Морана. – У меня нет родственников, которые валяются ночами на дорогах.
– Посмотри во рту, – ничего не выражающим голосом сказал Нифред.
– Посвети, Халлен, – попросила суккуб.
Эльф опустил магический шар ниже, чтобы осветить лицо девушки. Морана присела на корточки, раздвинула губы. Халлен отметил про себя, что зубы у незнакомки отличные, просто великолепные, и подумал, что перед ним эльфка, над которой поглумилась мандреченская солдатня. А потом эльф увидел клыки незнакомки, и они были слишком велики даже для человеческой женщины.
И они были испачканы кровью.
Халлен остался равнодушен к увиденному. Гораздо больше вампирских клыков его пугали детские погремушки, катящиеся по полу, и ресницы, слетающие со щек. Однако Халлен оценил мужество Энедики. Каждый эльф слышал в детстве сказки о вампирах, и в конце мама обязательно добавляла: «Но в Железном Лесу они не водятся». И вот, наткнувшись среди ночи на недобитого вампира, Энедика заставила Ежей притащить его в таверну.
Суккуб приподняла веко девушки. Что уж она там разглядела, Халлен не понял, но когда Морана заговорила снова, голос ее дрожал от ярости:
– Идиоты… Она же перерожденная…
– Отнести ее в таверну? – спросил Халлен.
Морана кивнула.
– И вы проходите, дорогие гости, – сказала суккуб. – У нас чайник как раз согрелся, есть пироги с черникой…
Энедика поняла, что это не то предложение, от которого можно отказаться. Эльфы подняли девушку, Халлен – подмышки, Тавартэр – под коленки, и двинулись по двору. Партизаны последовали за ними. Когда все ввалились в таверну, на большом столе в дальнем углу уже приветливо мерцал светильник, стоял пузатый медный чайник, чашки и блюдо с пирогами. Ежи занялись пирогами, а Морана – вампиркой, которую эльфы донесли до ближайшего номера.
Боль, тлевшая в груди раскаленным угольком, вдруг вспыхнула ярким пламенем. Сташи закричала и рванулась, уже зная, что бесполезно. Она ударилась локтями и коленями обо что-то твердое и открыла глаза.
– Тише, – услышала она мягкий голос. – Сейчас все пройдет.
Сташи обнаружила себя сидящей на полу рядом с кроватью. На фиолетовом шелке покрывала вилась золотая виноградная плеть. Рядом извивалась столь же причудливая россыпь темных брызг. Увидев эти пятна, вампирка пришла в себя окончательно. Сташи посмотрела на свою грудь. Кола там уже не было. От него осталась только дыра в куртке, через которую прошел
