слова, словно говорящий кот:
– Хо-дя-т т-у-т всяяя-ки-е, а по-тоо-ммм ммо-ло-коо про-па-дааеее-т…
– Коль больной шутить готов, то больной уже здоров! – усмехнулся Малкольм.
– Привет! – почти хором произнесли влюбленные.
– Особый заказ для хворых, – сказал Малкольм, улыбнулся и показал друзьям сетку апельсинов.
– Гуляем! – подхватила Санара и спрыгнула на пол.
Она порвала сетку, вывалив маленькие солнца на подоконник. Дуглас едва успел поймать свой гостинец, как Санара другой бросила Малкольму. Она прислонилась к спинке кресла и вонзила зубы в толстую, сочную, бугристую оранжевую корку, которая взорвалась ароматным облачком, и лишь затем принялась чистить апельсин руками.
– Как Александр? – спросила она, проглотив дольку.
– Все хорошо, вроде. Он пока спит, – ответил Малкольм, сосредоточено чистя свой апельсин. – Так всегда бывает, после очередного разъезда.
Он покрутил головой, не зная, куда деть кожуру.
– Разъезда? – спросила Санара, и забрала у него цедру.
– Так он называет путешествия по снам, – уточнил Дуглас. – Кстати, ты видела его татуировку. Она на русском, но он мне перевел.
– И что там.
– “Своих не бросаем ни живых, ни мертвых!” – ответил Дуглас. – Я уверен, меня бы он не бросил.
– А мы так сможем? – спросила Санара.
– Должны, – ответил Дуглас, странным охрипшим голосом. – Иначе нам не устоять, перед тем, что грядет.
Санара вздрогнула и посмотрела ему в глаза. Его зрачки расширились, почти скрыв радужку, и мгновением позже вновь превратились в черные бусинки. Он встал, улыбнулся, обнял ее и подвел к окну. Малкольм обернулся и положил руку на плечо другу. Ветерок качнул белую занавесь, принеся с собой тихие отзвуки далекой бури.
Глава 3. Куда дым, туда и ветер.
Малкольм стоял на причале, опираясь на весла. Он ждал Джона. Лодки мерно покачивались на волнах, изредка бухая друг друга бортами, а в глубине под ними стайки светящихся мальков носились в задорном хороводе. В открытом море сегодня не спокойно, подумал Малкольм, и переступил с ноги на ногу. Прошло уже больше получаса, а старый “пират” все не показывался, он позвал его на рыбалку после шторма, и вот задерживался.
Малкольм положил весла, поднял один из спиннингов и взмахнул примеряясь. Сегодня планировалась рыбалка на живца, но он все равно захватил чемоданчик с блеснами и прочими снастями. После третьего взмаха он представил, что подсек гигантского морского окуня и тащит его к лодке, а удилище выгибается дугой и леса натужно повизгивает, под тяжестью изворотливого хищника, который так и норовит уйти под лодку и на глубину. Его рыбацкий задор разгорелся еще сильнее, когда в грот проник шум двигателя, это означало только одно, будет большая рыбалка.
Пятнадцати метровая парусно-моторная яхта, с бортами выкрашенными под дерево, вошла в грот и стала медленно
