меня, – писал Мейер по поводу этого дела, – нет ничего лестнее, как командовать хотя малым, но именно таким отрядом, каков мне поручен… Офицеры заслуживают высшей похвалы, чем та, какую я приписать им могу».
Наступил сентябрь, а Кабарда не утихла. На Чегеме было народное собрание кабардинцев, на котором после шумных споров порешено разделиться на две части: одной ударить на отряд Мейера, другой – на слободу Солдатскую. И вот, когда 17 сентября Мейер, оставив свой лагерь под прикрытием ста тридцати пяти донских казаков, с есаулом Денисьевым, передвинулся со всем отрядом за двадцать шесть верст к Солено-Бродскому посту, где были хорошие броды, к тому же Солено-Бродскому посту, по другой стороне Малки, приближалась сильная кабардинская партия, предводимая Шамахой Наврузовым, намеревавшимся также именно здесь переправиться через речку. Далеко прокатившийся по горам гул пушечного зоревого выстрела и три сигнальные ракеты, взвившиеся над русским лагерем, дали знать Наврузову о прибытии Мейера. Тогда, отменив переправу, Наврузов бросился вниз по течению, перешел речку близ Крымовского поста и внезапно атаковал вагенбург. Донская сотня после недолгого боя отступила, и Наврузов зажег оставленный русский лагерь. По первому известию об этом Мейер быстро двинулся назад, но застал на месте своего становища уже только печальные следы разрушения. Наврузов, однако же, не пошел внутрь линии и отступил за Малку.
Тогда, отправив все свои тяжести в Беломечетку, Мейер решился все-таки держаться ближе к Солдатской и 19 сентября выступил на Золку, имея при себе неполный батальон Казанского полка в триста шестьдесят штыков и четыреста донских и линейных казаков. Это было все, что можно было собрать тогда на линии.
Едва отряд отошел от лагеря на десять – двенадцать верст, как передовые разъезды дали знать, что неприятель в огромных силах переходит Малку. В это время начинало уже вечереть. «На моих часах, – говорит Мейер, – было двадцать минут пятого». Свернувшись в каре и имея за флангами волжских и моздокских казаков, отряд продолжал движение, выслав вперед Донской казачий полк, под командой подполковника Крюкова[73]. Крюков приказал донцам опустить свои дротики и стал пробираться густым бурьяном, чтобы незаметно подойти к неприятелю и лучше высмотреть его силы.
Густыми толпами валили кабардинцы, не подозревая близости русского отряда, скрытого от них бурьяном и волнистой местностью. Впереди всех ехали их знаменитые князья: Джембулат Мисостов, Аслан-Гирей, Касай, братья Наврузовы и, наконец, Адиль-Гирей Атажукин – тот самый, который еще при Гудовиче был выслан в Россию, оттуда бежал и с тех пор жил за Кубанью.
Трудно сказать, наткнулись ли донцы на неприятеля совершенно нечаянно для самих себя или, напротив, они хотели воспользоваться оплошностью горцев, но только казаки вдруг выдвинулись из-за бурьяна и бросились в атаку. Атака эта была в полном смысле слова блистательная. Одна сотня
В полку было с небольшим сто человек.
