и серьёзно, Богдан, то ты везунчик. Поймать пулю в голову и выжить – дано не каждому. Завязывай с войной, друг мой.
– А кто будет снимать сюжеты, и рассказывать людям правду, а, Степан? – усмехнулся я старому другу. – Я военный корреспондент и это моё призвание.
– Это твоя тупость, Богдан, – произнёс ворчливо Степан, стягивая с рук медицинские перчатки. – Тебе почти сорок, а за душой имеешь лишь ранения и шрамы по всему телу. Семью бы лучше завёл, детей родил…
– Завёл бы… – сказал я со скепсисом. – Два раза звал женщин замуж и что? Обе и отказали.
– И правильно сделали, – серьёзно сказал мой друг. – Будь я женщиной, я бы тоже отказался от такого мужа, который месяцами проводит не в постели с любимой, а на военных полигонах. Пойми, нормальная женщина боится однажды получить своего мужа в цинковом гробу.
– Значит, не судьба… – сказал я кисло.
Степан похлопал меня по плечу и сказал:
– Думаю, ничего ещё не потеряно. Тебя скоро выпишут. Заезжай к нам домой. Моя Катерина будет тебе рада.
– Очередным сводничеством займётесь? – хохотнул я на предложение Степана.
– Всё возможно… – туманно ответил друг.
– Тогда я пас, – поднял вверх руки.
– Тогда тебе нас придётся ждать в гости, – коварно улыбнулся Степан.
– Вряд ли, через месяц у меня запланирована командировка и…
– Опять? – оборвал меня на полуслове Степан. – Ты же ещё до конца не оправился после ранения! Богдан! Займись уже более тихой работой. Снимай сюжеты про… не знаю, про жизнь животных, например…
Надел халат, и улыбнувшись, сказал другу:
– Я подумаю, Стёп. И спасибо за титановую пластину.
Степан лишь покачал головой.
Мой друг был прав, говоря, что мне повезло. В этот раз повезло, а что потом? Но ведь пройдут годы, возможно уже не будет меня… Но дело, которому я посвятил свою жизнь не пропадёт почём зря. Люди должны знать, почему происходят военные конфликты, за что погибают чьи-то сыновья, мужья, отцы…
Я видел в жизни много грязи, лжи и несправедливости, но также видел героев и отчаянных людей, которые ценой своей жизни защищали правое дело. Обо всём об этом мои сюжеты. Это моя жизнь и если я оставлю своё дело, то… то я даже не знаю как мне дальше жить и что делать. Ради кого и чего жить? Родителей у меня нет. Братьев и сестёр тоже. Только верные друзья и коллеги, но у многих есть своя жизнь за пределами войны. А я женой и детьми не обзавёлся, так уж сложилось. Наверное, среди людей я не чувствую своей нужности и только в горячих точках я оживаю.
Может, я просто псих? Скорее всего.
Спустя две недели…
Богдан
Раннее весеннее утро.
Я бегу по парковой дорожке в четыре утра и вдыхаю полной грудью прохладный воздух.
Кровь бежит по моим венам, сердце толчками быстрее её разгоняет, лёгкие уже горят, но я продолжаю бежать.
В голове пусто, любые мысли гоню прочь. По утрам во время пробежки есть только моё тело и свобода от любых дум.
Люблю утро. Люблю, когда город только просыпается. Когда прохладный туман дымкой клубится в кронах деревьев и постепенно исчезает, уступая место яркому солнцу и неспешному ветру.
Людей ещё очень мало. Пока тихо и спокойно. Такое время очень люблю ещё и потому, что в горячих точках тишина – большая редкость и настоящая роскошь.
Время пробежки подходит к концу и я возвращаюсь домой, в квартиру, которая каждый раз встречает меня угрюмой неприветливой тишиной и пылью.
Даю себе слово, что по возвращении из командировки, сделаю ремонт.
Вдруг раздаётся звонок моего телефона. Номер мне незнаком.
– Богдан Юрьевич Зорин? – раздался в трубке голос пожилого мужчины, который явно выкурил за свою жизнь тонну сигарет.
– Это я, – отвечаю коротко.
– Моё имя Войнич Владлен Михайлович, – представился он. – Я нотариус и звоню вам по поручению Романовой Инги Леонидовны. Она оставила завещание после своей смерти. Всё своё имущество она завещала вам. Вы могли бы подъехать в мою контору, скажем, через час?
Романова Инга…
У меня была хорошая память, и я отлично помнил Ингу. Красивая и богатая женщина богатых родителей.
Но завещание? Смерть?
– Я не совсем вас понял, Владлен Михайлович. Что произошло с Ингой?
– Я всё расскажу вам при встрече, Богдан
