день недели он приходил к ней в спальню, чтобы в очередной раз попытаться зачать наследника.
Жагете было унизительно понимать, что делать это он может, только не видя её лица, но она принимала такое положение вещей как неизбежное.
В конце концов, она – герцогиня Адайская, дочь герцога Янинского, племянница герцога Цивихского, кузина герцогини Вьежской, родственница по материнской линии сразу двум правящим сейчас монархам: королю Северного Ойланга и султану Эритеи; она знает, что такое долг супруги владетеля, и сделает всё, чтобы дать герцогству наследника.
Жагета увидела, как к коньковой крыше донжона приблизился голубь и, немного покружив, влетел внутрь.
Узнать, что за послание он принёс, она сможет уже скоро: в отсутствие мужа именно ей подчинялись все в этом замке и в окружающем его городе – а значит, скоро явится коннетабль с полученными известиями.
Отойдя от окна, герцогиня сбросила с себя плед на кресло и, поправив складки платья, вышла из спальни и, пройдя через небольшую гостиную, оказалась в своём кабинете.
Её мать почти совсем не занималась делами герцогства, целиком уйдя в светскую жизнь, развлечения и интриги. Жагета же в отношении к хозяйственным и управленческим обязанностям была ей полной противоположностью.
И в самом деле, чем ещё могла заняться изуродованная с рождения виконтесса Янинская, кроме как изучать все стороны деятельности герцогского хозяйства? Жагета ничего иного придумать для себя не могла. И зря с нескрываемым презрением, отвращением и пренебрежением смотрели на свою новую госпожу некоторые сановники и чиновники адайского двора.
Уже через полгода после появления Жагеты в Адае казначей герцогства был до смерти обварен кипящей смолой на центральной городской площади. И причина той казни, конечно же, не в том, что именно его злоязыкая жена придумала молодой герцогине прозвище Страшила – Жагета и узнала-то об этом намного позже, – а в том, что чиновник придумал хитрую схему оплаты работ, которые совсем не выполнялись. И, разумеется, раскрыла это длившееся много лет – ещё со времён правления Паторена, отца Гертера – мошенничество герцогиня Жагета Адайская. Затем последовали давно заслуженные казни и целого ряда других обнаглевших проворовавшихся чиновников дворца и городского управления.
Презрение к герцогине сменилось страхом, а уж о пренебрежении речь и вовсе теперь не могла идти. Что, в общем-то, молодую владетельницу вполне устраивало. Пусть боятся. Любви окружающих – с её-то внешностью! – ей всё равно никогда не дождаться, а так хоть воровать и обманывать меньше будут.
Да и муж – что для Жагеты оказалось особенно приятно – после того, как она довольно легко раскрыла схемы увода денег из бюджета герцогства, стал относиться к ней с уважением. Он даже перестал попрекать жену невыполнением её отцом обещаний относительно приданого.
Чиновники теперь свою госпожу сильно боялись и старались без крайней нужды ей на глаза не попадаться.
