её жаль, – произносит Тигран у самой двери, решив оставить меня в комнате одного.
– Кого? – спрашиваю, нахмурившись.
Поднимаю взгляд на брата, встретившись с его пьяной ухмылкой, которую хочется стереть с его лица, понимая, что дальше последует его очередной пьяный бред.
– Дочь Прохора, – отвечает брат, облокотившись о дверной косяк. – Ты не отпустишь её, если она окажется настоящей. А она такая и ты уже об этом знаешь.
– С чего ты взял? – ещё больше хмурюсь, недовольно поджав губы, понимая, что это правда.
Не отпущу… Ни за что! Сделаю своей. Через волю. Через силу… Моей и только. Такая будет интересна и мне, и нашим детям, которых родит для меня. Да, с ней я на такое готов.
Осталось только понять: верны ли мои мысли.
– Я знаю тебя давно, Гер. И знаю, зачем тебе она. Думаешь, что она станет твоей бабой? Ты же такой её себе представлял? Только вынужден тебя огорчить. Ты её сломаешь, и она станет такой, как все эти суки вокруг. Меркантильной, самовлюблённой сукой. Зачем ломать ей жизнь, Гер? Пусть живёт спокойно и верит в пони и единорогов.
– Тигран, что я слышу! Ты за бабу вступаешься? Простудился? – театрально восклицаю.
– Простудился у нас ты, Гер. Раз решил, что такая, как она, полюбит тебя. Ты же тиран. Один её отказ, и ты уничтожишь её. А она тебе откажет… я в этом уверен. Я повидал сотню баб. Она другая. Не губи девчонку. Даже мне её жаль… Мне жаль бабу, Герман! А ты же знаешь, что я этого не делаю.
Глава 9
Мила
– Мам, вы ещё долго? – интересуюсь у родителей, позвонив им на сотовый телефон из дома.
Она с папой ещё с утра уехали в строительный магазин, купить горшочки для рассады и цветов. Вследствие застряли там на целый день из-за мамы, которая обожает такие магазины. Я осталась дома, решив немного отдохнуть за просмотром любимого сериала и немного порисовать.
Погода, на радость всем, выдалась удачной, поэтому выйдя на балкон и установив планшет в тени, включила на нём пятую серию романтической мелодрамы. Приготовив краски, холст, кисти и всё необходимое, села в кресло и принялась за любимое занятие – ничегонеделание.
– Мы уже подъезжаем, родная, – ответила родительница. – Разогревай ужин. Будет минут через десять-пятнадцать.
– Хорошо, – произношу и, отложив кисти, направляюсь к кухне.
Там достаю приготовленный вчера плов и банку с любимым лакомством отца – маринованными помидорами. Папа до такой степени любит их в мамином исполнении, что готов есть их утром, днём и вечером. Ну и ещё ночью, если есть компания. А компания есть всегда.
Дождавшись, пока мама уснёт, папа тихо стучит мне в дверь. После разрешения открывает дверь и, состроив страдальческое выражение лица, просит пойти с ним, чтобы скучно и страшно не было. В итоге мы идём на кухню, и у отца открывается «ночной аппетит». Стоит ли рассказывать столько банок солений мама крутит ежегодно? Нет,
