каждый, чем может. Кто продуктами – а кто деньгами, и кто сколько может. Некоторым вообще нечего дать, – но я и их лечу. Мы для людей иногда последняя надежда, и отказывать больным нам нельзя. У нас своя Госпожа и такая жизнь это наше ей служение. – А Наталья всегда много всего привозит и, муку, и сахар с крупами.
А кто она, наша Госпожа, – тут же спросила я.
Сама ее увидишь, тогда и поговорим о ней, а пока не отвлекайся,– поторопила меня Любава.
Прошка шурша пакетами, заскрипел – Вона и конфеток и пряников – сколько в этот раз положила. Видимо совсем ей плохо. И масло сливочное свежее и сметанка.
– Да уж точно, ей не – легко. У нее кости больные и отеки и – за этого. Ей, надо – сперва, отвар обезболивающий,– приготовить. – Боль снять – а потом мазь и зелье.– Сказала Любава. Ты будешь делать Елена, и постарайся хорошо, видишь же, как ей плохо, а моих сил не хватить.
И мы принялись за работу, печь уже была растоплена Прошкой. Для приготовления отваров у нас был приспособлена небольшая эмалированная глубокая чаша, и я сразу же поставила ее на край печи. У нас были заготовки – настойки из ядовитых трав. Они все были подписаны и хранились отдельно в маленьком сундучке. В отвар шли многие из них, и Любава внимательно наблюдала за мной, все ли я возьму правильно. Рецепт я прочитала заранее. И быстро собрала все пузырьки, что пойдут в зелье, расставив их по порядку и несколько трав пучками. Все строго по рецепту и проверив все ли на месте еще раз, подвинула тазик на огонь и начала работу. Немного волновалась, до этого я готовила только учебные простые настойки, а тут, что я наварю, будем давать живому человеку. Даже страшно мне было немного. Но глянув на Любаву, которая кивнула мне, я собралась с духом. И теперь, один за другим ингредиентом – заполняла эмалированную чашку, стоящую на огне и проговаривала все, что делаю вслух. Помешивая варево – деревянной лопаткой и читала, – Иду я больная по росе холодной, болезни оставляю, здоровье поправляю….
По мне так дурацкий наговор, но Любава следила, чтоб все слова я произносила четко, не запинаясь.
Все, теперь питье закипало, и я, помешивая равномерно густой зеленый отвар, стала читать затворяющий наговор и на последних словах,– И затворяю своей волей, – я вдруг почувствовала, как огонь во мне вспыхнул ярким пламенем и стекает в отвар не тонюсенькой ниточкой, а огненной рекой. И цвет питья изменился, стал молочно сверкающим, опалесцирующим. Видимо моя жалость к Наталье дала питью необычную силу, и я поняла, как правильно нужно это делать.
Любава очень была удивлена. – Я слышала, сказала она.– Что сила придает такой цвет, – но видеть не видела, – моих то сил на такое не хватает.
Она стала переливать отвар, любуясь необычным цветом. Прошка тоже глядел с интересом и решил, что сначала нужно опробовать на нем. Любава не споря, дала ему выпить глоток. И Прошка попробовав отвар и помолчав минутку, довольно улыбнулся.
– Это правильный отвар. Такой как должен быть в идеале. Давно не было таких сильных волшебниц в
