хотя и хочется. Хочется, чтобы стало больно. Да мне уже больно. Но я стараюсь прислушаться к его словам. – Да, я по-прежнему храню ее фотографию. Наткнулся на нее, когда разбирал вещи. Не знал, что с ней делать, и в конце концов спрятал в книге. Но дело не в том, о чем ты подумала. Просто… недавно я вспомнил, что в следующем месяце двадцатая годовщина. Двадцать лет со дня смерти Эрин. Вот и всё, без всяких задних мыслей. Сэйди, я вообще о ней редко вспоминаю. Но скоро годовщина… Это не скорбь – скорее: «Господи, уже двадцать лет прошло».
Уилл делает паузу, ерошит волосы, обдумывает, что сказать дальше, и продолжает:
– Двадцать лет назад я был другим мужчиной. Даже не мужчиной – мальчишкой. Вряд ли мы с Эрин действительно обвенчались бы и создали семью. Рано или поздно мы поняли бы, что совершили глупость. Что были наивны. Наши с ней отношения – просто отношения двух глупых детей. А отношения с тобой…
Уилл касается моей груди, потом своей. Я невольно отвожу взгляд: он смотрит на меня слишком проникновенно.
– …сама видишь, какие, Сэйди. Мы в браке.
Притягивает меня к себе и обнимает. В этот раз – только в этот – я не сопротивляюсь.
Он прижимается губами к моему уху и шепчет:
– Веришь или нет, но иногда я благодарю Бога за то, что все обернулось именно так. Потому что иначе мы, возможно, никогда не встретились бы.
Мне нечего ответить. Не могу же я сказать, что тоже рада, что Эрин мертва. Как бы я тогда выглядела?
Через минуту я отстраняюсь. Уилл возвращается к плите, тянется за кухонными щипцами и переворачивает на сковороде свиные отбивные. Я говорю, что сбегаю наверх переодеться.
Тейт сидит в гостиной и играет в лего на поцарапанном кофейном столике. Я здороваюсь. Он вскакивает с пола, крепко обнимает меня с криком: «Мама дома!» и просит поиграть с ним.
– После ужина, – обещаю я. – Сейчас мама сходит переодеться.
Но не успеваю уйти, как он хватает и тянет меня за руку, требуя:
– Поиграем в статую, поиграем в статую!
Не знаю, что он имеет в виду, но я слишком устала, чтобы это вытерпеть. Тейт дергает слишком грубо – нечаянно, конечно. Руке больно.
– Тейт, полегче, – говорю я и высвобождаю руку. Он дуется.
– Хочу поиграть в статую, – хнычет он. Я непреклонна:
– Поиграем в лего. После ужина. Обещаю.
Сын уже почти закончил строительство замка – с башенкой и комнатой для охраны у ворот. Выглядит впечатляюще. Крошечный человечек сидит на вершине башни, наблюдая за окрестностями, а еще три человечка стоят на кофейном столике, словно готовые атаковать в любой момент.
– Ты сам все это построил? – спрашиваю я.
Тейт говорит «да» и сияет от гордости. Я поднимаюсь по лестнице, собираясь переодеться.
В доме полумрак. Дело не только в малом количестве окон и, как следствие, скудости естественного освещения. Дом обит старыми деревянными панелями, из-за которых все кажется более
