я добро помню. Когда ты хочешь туда попасть? Предупреждаю – сегодня не пущу. Квартира опечатана, журналюги по всем заборам висят, а у меня дел куча, и я не выберусь, чтобы тебя сопровождать.
– Сегодня не нужно. Завтра давай, – попросила я.
– Ладно, придумаю что-нибудь. Раннее утро тебя устроит?
– Вполне.
– Хорошо, в семь утра можешь приехать. Печерский переулок, дом три. Буду тебя ждать. Но ты тогда рассказывай, что накопала.
Я потратила еще минут десять, чтобы в целом обрисовать Кирьянову ситуацию, не называя имен и избегая подробностей.
– Ерунда какая-то, – пробурчал Владимир Сергеевич, когда я закончила. – Хочешь сказать, кто-то покровительствовал этой актрисе? И этоткто-то убежден, что в Москве ей зла никто не желал, а у парня кишка тонка на мокруху? И имени этого таинственного незнакомца ты назвать не можешь.
Я кивнула, хотя Киря этого не увидел.
– Думаешь, ноги у этого преступления растут из Тарасова? Мы тут опросили ее соседей и тетку, ничего интересного. Видели эту Марианну-Алену редко, к матери она почти не приезжала. Я все-таки уверен, что это сожитель. Понимаешь, опыт показывает, что невиновные не сбегают, а пытаются помочь следствию.
– А мне опыт подсказывает, что на справедливое расследование у нас иногда не приходится рассчитывать. – Кирьянов протестующе зарычал на том конце, но я быстро уточнила: – Я не о тебе и твоем отделении. Я о системе в целом.
– То есть ты уверена, он белый и пушистый?
– Я уверена, что отрабатывать надо все версии.
Этого не должно было случиться. Не должно!
Целое утро, пока по всем каналам крутили кошмарные новости, она пила успокоительное, пытаясь справиться с нервами. Лицо Алены не сходило с экрана, преследовало, какой бы канал она ни включила. Это надменное, холеное лицо, которое сегодня снилось в страшном сне.
Марианна… Тоже мне Марианна! Выбрала же себе имечко. Максимально далекое от всего, что ее окружало раньше. От детства, от матери, от друзей и… – от нее.
Вчерашняя ярость зверем вцепилась в горло, так что пришлось даже сесть, чтобы не расплакаться и не закричать.
Голос диктора отстраненно повторял одно и то же, словно пытался свести ее с ума:
– Найдена мертвой… десяток ножевых ранений… возбуждено уголовное дело…
В какой-то момент она вслушалась в эти страшные слова, и оглушающий, дикий ужас пронял ее до коленок. Там же наверняка остались отпечатки пальцев, следы! Руки до сих пор ныли от ударов, а по левому предплечью растекся багровый синяк. Вдобавок болело у корней волос – там, где Алена-Марианна вцепилась в нее, пытаясь выдрать клок.
Что будет дальше? Она попала в ловушку. Сидеть, сидеть тихо. Главное – не высовываться, а там, глядишь, пронесет.
Медленно вытянула из стопки белья в шкафу тонкий пуловер. Натянула, чтобы скрыть синяк. В ванной тщательно
