но вместо праздника мы получаем такую нецензурщину, такую конченую дрянь!
– От-отпустите м-меня, п-пожалуйста, – трясся швейцар, вынужденный все силы направлять на то, чтобы говорить. – К-клянусь всем, что у м-меня есть: н-никто не знал об этом! Б-быть может, т-только киномеханики з-знали, н-но никак не мы, п-простая п-прислуга. У м-меня тоже с-семья есть…
– Нет уж, дружок. – Мужчина ещё сильнее сжал горло, торчавшее из помятого мундира. – Когда сюда приедет Надзор, – а приедет он очень скоро, – ты будешь одним из первых, кто окажется в их электромобиле. Надеюсь, за такое тебя не будут томить заседаниями, а сразу отправят куда надо и на большой срок.
Вокруг негодовавших собрались, предположил Вех, их женщины, некоторые с детьми. Одна половина просила мужчин успокоиться и отправиться домой, вторая половина требовала вытрясти из швейцара всю душу. Окинув неспокойную обстановку пристальным взглядом, парень отдалился от людей и побрёл по узкой дорожке в сторону остановки рельсобуса, но увидел, что залитые бетоном рельсы в оба направления заставлены пустующими вагончиками, и понял: на рельсобусе домой ему не добраться. Где-то невдалеке послышалась тревожная сирена приближавшегося транспорта Надзора.
Пройдя метров четыреста по квадратной брусчатке, накрытой снежком, Вех дошёл до парковки велосипедов, выбрал себе приглянувшегося двухколёсного друга с объёмной сетчатой корзиной спереди руля, запихнул в корзину пуховик, отцепил велосипед от столба, сел на него и покрутил педалями домой. К счастью, все велосипеды успели переоборудовать к зиме, а потому наделили их толстыми шипованными зимними покрышками. На обратном пути Вех не встретил ни одного человека. Город словно вымер подчистую, и единственное, что оставалось последнему его обитателю, так это медленно катиться на велосипеде и поглощать увядающую атмосферу…
Велосипед был оставлен позади, на очередной парковке, и опять прикован к столбу. Снег как прекратился час с лишним назад, так и не возобновлялся более, зато ветер из сильного превратился в по-настоящему невыносимый. Последнюю четверть своей поездки Вех проехал под жестоким давлением, которое возникло от стремительного полёта воздуха и всё время било по лицу, тормозило ход, пытаясь превратить велосипедиста в ледяную глыбу.
Устоять на ногах было ощутимо сложнее. Тонкий скелетик Веха мотало из стороны в сторону как никому не нужную тряпку на бельевой верёвке, но оставалось пройти ещё капельку. Впереди образовался спуск, появились очертания высоких домов, которые образовывали Перспективный район. Внизу, из-за обилия строений, ветру негде было разгуляться, и можно было перестать крючиться, выпрямиться и пойти, не закрывая лицо покрасневшими от холода руками.
Дом, подъезд, лифт, лестничная клетка, дверь в квартиру – всё промелькнуло перед глазами и осталось за спиной… Тепло, уют, а самое главное – никакого фильма на большом экране, никакого месива, никаких наблюдателей за спинами, никаких выпадающих с кресел голов и никакой
