Янек попал на строительство Амурской железной дороги.
– Вы лишены всех гражданских прав, – скандировал офицер. – Ваши жёны могут беспрепятственно выйти замуж. Все ваши накопления по наследству будут принадлежать вашим детям и жёнам. Вы же теперь никто!
После слов о том, что жёны беспрепятственно могут выйти замуж, у Янека сжалось сердце.
– Золо́то моё, я вернусь, дождись меня любимая, – шептал он.
Поначалу Янек не спал по ночам. Всё время думал о Зое, Злате и малыше, которого жена носила под сердцем, о матери. А когда стал уставать на тяжёлых работах, то глаза слипались, как только спина касалась койки. Сны снились редко.
Каждый день декабря Янек представлял, как Зоя рожает их второго ребёнка. Он не знал, что сообщили семьям. В тот роковой вечер возвращался домой с одним из работников мельницы. Навстречу шли дружинники. Они неожиданно схватили Янека и его спутника и начали требовать признания в революционной деятельности. Янек не смог вырваться, его схватили и связали руки. А его спутник бросился бежать, и его тут же остановили выстрелом.
– Тоже побежишь? – прошипел полицейский.
Янек помотал головой.
Он думал, что сейчас во всём разберутся, отпустят домой. Его совесть была чиста. Революция уже давно не будоражила его сердце. Место революции было занято его красавицей женой и маленькой дочкой.
Но в участке всех сначала напоили чем-то, а очнулись ссыльные уже в вагоне.
Всех, кто пытался бежать, расстреливали мгновенно.
По прибытии на место отбывания срока Янек получил новую фамилию и имя: Умаров Шагит.
Он не знал, почему его имя и фамилия принадлежат теперь другому человеку и принадлежат ли. Среди его артели все были с изменёнными именами.
Между собой поначалу назывались по-старому. А некоторые и не собирались привыкать и задумывались на перекличке. И тогда их наказывали до тех пор, пока каждый быстро не откликался на свою новую фамилию.
Работа была тяжёлой. Время от времени артель пополнялась ссыльными. Старые либо умирали, либо становились инвалидами и тогда их отправляли домой, либо заболевали инфекционными заболеваниями.
Из инфекционных формировали особую бригаду, которая работала в глухой тайге, чтобы не заразить остальных. Инфекционные валили лес. Янек помнил, как отец учил его тщательно мыть руки, не лезть в лицо грязными руками, не здороваться с мужиками в период инфекционных болезней, обдавать кружку кипятком перед использованием. Те, с кем он сдружился, следовали примеру Янека, и ни один из них не заболел. К концу 1914 года в артели Янека осталось всего 10 человек, с которыми он прибыл сюда впервые.
Янек, укладывая тяжёлые шпалы, мечтал о том, что вместе с Зоей и детьми обязательно проедет по этому участку пути на поезде. Помнил каждого, кто убыл из артели. Теперь артель была его семьёй. И потеря каждого сжимала сердце до боли.
Однажды вечером в барак зашёл надзиратель и приказал встать перед ним тем, кто
