его потерял, – Аркадий не смотрел на жену, но в голосе его чувствовалось напряжение, на которое трудно было не обратить внимание. Илона была, однако, слишком увлечена сериалом и сказала, не отрывая взгляда от экрана:
– Аркаша, у тебя совсем нет памяти. Ты поставил футляр с термосом в нижний ящик кухонного шкафа, когда вернулся со вчерашней вечеринки. Я его сама там видела час назад.
– Покажете? – теперь Беркович обращался уже к хозяину квартиры, который переминался с ноги на ногу, глядя в окно, будто ученик, вызванный к доске.
– Зачем вам? – повторил Бокштейн вопрос, заданный Илоной.
– Вам непременно нужно, чтобы я ответил? – пожал плечами Беркович и пошел в кухню.
Футляр с китайским термосом – небольшим, меньше, чем на поллитра – действительно лежал в нижнем ящике шкафчика.
– Я возьму эту вещь с собой, – сказал Беркович, – а вас попрошу утром, в девять часов, приехать ко мне для допроса. Управление полиции, второй этаж.
– Зачем вам этот старый термос, старший инспектор? – спросила Илона, не отрывая взгляда от экрана, когда Беркович шел к двери.
– Спросите у мужа, – ответил Беркович. – И объясните ему, что не нужно делать глупостей.
Завтра утром, – подумал он, – нужно будет прежде всего зайти к прокурору Богашу и получить предписание на арест. В том, что эксперт обнаружит на стенках термоса следы яда, Беркович не сомневался.
САЛАТ ИЗ КРЕВЕТОК С УБИЙСТВОМ
С утра у старшего инспектора Берковича настроение было хуже некуда. Вроде бы и без причины – день выходной, не нужно рано вставать, выспался он хорошо, потому что лег не поздно, хотя вечер они с Наташей провели в гостях, но компания оказалась приятной, разговоры – легкими, никто не приставал к нему с вопросами о том, сколько убийц полиция Тель-Авива поймала на прошлой неделе. Погода тоже к меланхолии не располагала – прохладно, ясно, легкий ветерок. Осень…
А настроение было паршивым.
– Наташа, – сказал жене Беркович. – Отвези Арончика в детский сад сама, хорошо? Я еще поваляюсь.
– Конечно, – согласилась Наташа, и Беркович отвернулся к стене, чтобы никто не видел постного выражения его лица.
Мобильный телефон начал звонить, когда Беркович мрачно раздумывал о роли химии в жизнедеятельности организма. Не хватает какого-нибудь микроэлемента, ерунды в полмиллиграмма, и вот тебе – настроение падает, а некоторые даже разума лишаются…
– Слушаю, – сказал он, поднеся аппарат к уху.
– Убийство в Рамат-Авиве, – без предисловий сообщил дежурный офицер (судя по голосу, это был Ави Розенблат). – Послать за тобой машину или поедешь на своей?
– Бензин нынче дорог, – буркнул Беркович, – посылай машину.
За десять минут он, конечно, не успел побриться – еще одна причина для плохого настроения: щетина на лице почему-то мешала думать, на работу
