и на подольше. После нескольких дней обессиленного лежания на кровати он не только не мог, но и не хотел что-то испытывать. Володя, переполненный любопытством, от которого тоже успел порядком отвыкнуть, думал о том же самом.
Парень взял бутерброд в руки и аккуратно откусил небольшой кусок. Чувство голода не посещало его уже очень долго; не было его и сейчас. Авокадо оказалось очень интересным, – маслянистое, сладковатое, чем-то похожее на орехи. Как если бы их можно было намазать на хлеб, как масло. Сам фрукт при этом плотный, но мягкий. Не привыкший к чему-то подобному, Володя подумал, что хотел бы попробовать ещё чего-то подобного.
– Могу достать рыбу или хумус, – повторил Игорь.
– Что такое хумус? – спросил Володя.
– Это… – как бы ему объяснить? – Такое восточное блюдо из… гороха. Ну, не совсем, но что-то типа того.
Солдат широко улыбнулся. Игорь продолжил объяснять:
– Похоже на густую кашу, его ещё на хлеб намазывают.
– Ну, доставай свой горох, – сам себе не веря, сказал Володя. Он удивлялся не только тому, насколько открыт был к общению с незнакомым парнем, которого ещё совсем недавно считал опасным фашистом или просто сумасшедшим. С большим трудом он мог осознать яркость происходившего внутри. Как будто он утратил связь со своими чувствами не после попадания в особняк, а когда-то давным-давно, но насколько, понять у него не получалось. Было ли это ещё до войны? Или в первые дни, когда армия отступала, а товарищи гибли один за одним?.. И как какой-то горох, пускай и из будущего, мог заставить его об этом позабыть?
В этот момент Игорь достал из холодильника круглую белую коробку, открыл её и намазал на хлеб содержимое – густую бежевую пасту, действительно немного напоминавшую гороховую кашу. После этого он положил на бутерброд три кусочка авокадо и протянул его Володе. Тот, начав отходить от новых ощущений, принял его с куда меньшей охотой.
– Ты ведь тоже из комнаты не выходил, да? – спросил Игорь, снова взяв левую руку в правую. В ответ на его вопрос Володя, поморщившийся от сочетания непривычных вкусов, кивнул и грустно посмотрел на собеседника. По его лицу было видно, что он не хотел, чтобы кто-то знал о его настроении. Ни сегодня, ни за последние несколько дней. Игорь, вмиг осознав свою оплошность, решил больше не поднимать эту тему.
– Привет, – вдруг раздался третий голос с другого конца кухни. Он принадлежал высокому худому парню с отросшими тёмно-русыми волосами и потерянным взглядом. Роман, «шестидесятник». Так же, как и остальные вынужденные обитатели белого особняка, он лишился «родной» одежды и был в том же белом комплекте из лёгких брюк и свободной футболки.
– Здравствуй, – кивнул Володя.
– Привет, – поздоровался Игорь и улыбнулся.
– Вы… – Рома выглядел так, словно всё время, добровольно проведённое
