идеи. Он отдает свои идеи риторике так, как музыкант отдает свои идеи музыке. Он может убедить себя в почти любой истине, если она начинает стремительное продвижение вперед посредством риторической механики”.
Сказанное не означает, что Черчилль брался за любую идею, заботясь лишь о словесном ее оформлении, он не был поверхностным бретером и примитивным демагогом. Но страсть к слову была попросту неотделима от его личности. Сэр Исайя Берлин так характеризовал особенности его мировосприятия: “Черчилль живет в своем собственном пестром мире и неясна степень его осведомленности о том, что происходит в душах других людей. Он не реагирует, он действует самостоятельно; он не отражает зеркально, он воздействует на других и изменяет их в соответствии с собственными желаниями”. Другой свидетель – Дж. Гардинер заметил в 1921 году: “Он не желает выслушивать изложения ваших взглядов. Он не желает тревожить прекрасную ясность собственных мыслительных построений … Он не спорит с вами, он излагает вам свою точку зрения”.
Подобно отцу Уинстон Черчилль верил в “застольную дипломатию”, он с охотой обсуждал проблемы за ресторанным столом. Его старшим другом и союзником стал недавний премьер-либерал лорд Розбери, известный независимостью своих взглядов, – типичный британский политик традиции “вигов” – богатый, щедрый, широкообразованный, блестящий оратор – и в то же время истинный философ, лишенный тяги к разлитому повсюду честолюбию. Розбери смотрел вперед : в двадцатом веке Британии не избежать серьезных реформ. Розбери призвал либеральную партию смело взглянуть в будущее и начать с “чистого листа” – обеспечить эффективность нации посредством широкой программы всеобщего образования, строительства жилищ для народа и т. п.
До встреч с Розбери Черчилль гораздо меньше размышлял над социальными проблемами своего века и своей страны. Розбери вызывал восхищение Черчилля как сторонник “либерального империализма” и “национальной эффективности”. Черчиллю импонировал стиль Розбери и широта его жизненных интересов, его глубокое знакомство с современной литературой, нравами, политикой, цивилизацией в целом, свежесть его подхода к любому предмету. Но Розбери не спешил создавать политическую базу в защиту своих взглядов, в этом они с Черчиллем, кипевшим энтузиазмом, расходились. Новым политикам пришлось реформировать закосневшую двухпартийную систему “тори – либералы”. Удачей Черчилля было то, что он успел вскочить в их вагон. Сказался и фактор близкого знакомства с Ллойдом Джорджем, о котором Черчилль писал: “Естественно, что такой человек в огромной степени повлиял на меня”.
В 1902 году лорд Солсбери уступил пост премьера своему племяннику Бальфуру, человеку выдающихся талантов, самому искусному парламентскому оратору со времен Гладстона. Никто не сомневался в блестящих способностях обоих государственных деятелей, но что-то случилось в среде британских политиков
