к вопросам внешней политики. Накануне дебюта Черчилль провел несколько дней перед зеркалом (так же когда-то готовился к парламентским выходам его отец). Новичок выступил со своей оценкой международной обстановки. “Европа стонет под тяжестью вооружений. Нет ни одного представляющего значимость правительства, чьи финансы не испытывали бы напряжения; нет такого парламента или народа, который не издавал бы криков усталости”.
Оратор видел в общем безумии долю вины Англии. Он довольно остро критиковал политику правительства в деле создания сухопутной армии. “Эта армия не обеспечит нам безопасности, ну а если мы вступим в войну с любой из великих держав, эти три армейских корпуса (создания которых требовали военный министр. – А.У. ) едва ли смогут сыграть даже роль авангарда. Если мы обречены на ненависть, эти корпуса не заставят потенциального противника нас любить. Если же мы окажемся в опасности, они не прикроют нас. Но их достаточно, чтобы вызвать раздражение, при этом они никого не смогут запугать. И хотя они не сделают нас неуязвимыми, они увеличат в нас страсть к авантюрам.”
В процессе обсуждения военного бюджета молодой Черчилль заявил, что честь и безопасность Британской империи не зависят и никогда не будут зависеть от наземной армии, и что “единственное оружие, при помощи которого мы можем совладать с другими великими нациями, является наш военно-морской флот”. Один из ветеранов палаты общин саркастически спросил его: “Что же произойдет в будущем, если разразится война на континенте и какими будут в этом случае возможности нашего военного флота?” На это Черчилль ответил, что “такое развитие событий немыслимо, я не могу представить себе войну между Британией и континентальными державами”. Это говорил политик, которому дважды в жизни придется создавать многомиллионные армии для европейских сражений.
Выступление Черчилля произвело впечатление на окружающих. Либеральный журналист А.Гардинер писал: “Он принадлежит к той касте, которая не ведает сомнений в себе и поэтому презирает всякую маскировку”. Многим казалось, что на таком пути неизбежны роковые ошибки. Суровым было суждение Беатрисы Вебб (1903 год): “Черчилль обречен быть непопулярным, потому, что каждый чувствует в нем беспокойную, сосредоточенную на себе личность, отличающуюся отсутствием моральной или интеллектуальной скрупулезности”. Обвиняя Черчилля в отсутствии идеалов, Б. Вебб соглашалась, что он “зажигателен, имеет мужество, его внутренние ресурсы впечатляют и великая традиция может повести его вперед, если он сам не станет причиной собственного крушения, как его отец”.
В ходе парламентской борьбы складывался стиль молодого политика. То обстоятельство, что Черчилль говорил по заученному тексту, в определенной мере сковывало его фантазию, лишало речь легкости и экспромта. Так в апреле 1904 года он внезапно потерял нить рассуждений и вынужден был сконфуженно сесть на место. Премьер Бальфур заметил, что Уинстон может выдвинуть
