с заносчивыми незнакомками», – рассуждал Эрик по пути к Гофманам, пока Борис Францевич с невозмутимым видом вел машину. Перед выездом он осмотрел одежду сына. Из покупок одобрил пуловер в выпуклую коричнево-бежевую полоску и эффектные ботинки. Комкастые, пожеванные на коленях джинсы повергли отца в ужас. Он снял с вешалки темно-синие брюки от выпускного костюма Эрика и отправил его за гладильной доской.
Если из наших фантазий на волю выпустить затаившегося живописца, его грандиозными полотнами можно затмить все шедевры мирового искусства. Эрик сам взрастил, выпестовал в неуемном воображении возвышенный образ карагандинской девочки, и когда мастер женского портрета выпорхнул из взбудораженного студенческого сознания и из угла коридора хрущевки прошептал, что вопреки ожиданиям его свели отнюдь не с идеалом женской красоты, Эрик улыбнулся и сдержанно поздоровался с переселенцами. Все в незатейливом облике Эльзы было банальным и повседневным. Не тот овал лица, не те волосы (Эрику хотелось вьющихся, обязательно распущенных), не та стать (он мечтал о в меру гордой подруге, как бы парящей над землей изящной снежинкой), не те руки… Не тот взгляд… Почему она уставилась исподлобья на молчаливого гостя, рассматривает его долго и надменно?
Эрик повесил пальто в шкаф, снял неразношенные ботинки и, сглотнув слюну, произнес свое имя.
– Вот, полюбуйтесь, студент-правовед! Ростом почти с отца, а мышечная масса отсутствует! – торжественно заявил Борис Францевич. – Учится на стипендию, отзывчивый. Помогает родителям. Одним словом, жених!
– А у нас – невеста, – сдуру ляпнул Гофман и весело уставился на дочь.
– Ты предсказатель со стажем, – слегка ущипнула отца Эльза. И, обратившись к Эрику, продолжила: – Десять лет назад папа напророчил нам переезд из промзоны в лоно цивилизации. – Она села на диван и рукой указала Эрику на кресло. – Благодаря Виктору Адамовичу это предсказание сбылось. Теперь мы здесь.
– Ну, чтобы выйти замуж, десяти лет тебе не понадобится. Не волнуйся! – рассмеялся Карл Гофман, явно подыгрывая университетскому другу.
Эльза пропустила мимо ушей голословное утверждение отца и вслед за матерью вышла на кухню.
На столе в зале гостей ждал торт, купленный в супермаркете у дома. В глубокой тарелке лежали фрукты. Посуда не блистала белизной и оригинальностью. Столовые приборы перебрались на клеенчатую скатерть из буфета хозяев квартиры, подавшихся на заработки в Сибирь. Чувствовалось, что Гофманы совсем недавно распаковали багаж и еще не обжились в двухкомнатном жилище.
Пока Борис Францевич и Карл курили на балконе, о чем-то живо дискутируя, Эрик, заточенный в комнате наедине с несбывшимися мечтами, листал мелованные страницы женского журнала, пялясь на пышногрудых, мясистых девиц. Пропущенные сквозь фильтры графических программ, они выглядели привлекательнее его томных полнеющих сокурсниц. Одной из фотомоделей, помещенных на
