пола, Эрик яростным взглядом прожег ярко-красную кофту Эльзы и под ажурной синтетикой различил крохотные округлые выпуклости. Он детально исследовал узкие бедра потенциальной пассии, впалый живот, извилистые ножки-палочки в клетчатых тапках с помпонами. Он добрался до ее рябоватого лица и несомненной изюминкой признал большие бесцветные губы. Кукольный, слегка вздернутый нос, которым Эльза периодически шмыгала, Эрик счел наиболее уязвимым и неправдоподобным во всей ее строгой внешности, а узковатый разрез карих глаз под выщипанными бровями не вызвал у него противоречивых эмоций.
«Над прической надо будет поработать», – заключил Эрик и, приглашенный к столу, отвлекся от насущных мыслей.
За обедом он в основном молчал, нажимал на густой жирноватый лагман и слушал разговоры отцов. Эльзу застольные беседы не трогали. Она суетливо орудовала приборами, утирала салфеткой заложенный нос и изредка перхала.
– На прошлой неделе приземлились в ваших краях, а эта уже гнусавит, – отвлекся от студенческих воспоминаний Карл Гофман. Он неодобрительно скосился на дочь.
– А то ты не знаешь, какой тут климат, – подула Эльза на пышную горячую самсу. – Вроде тепло, умеренно сыро, а ветер прошибает насквозь. Злой тут ветер какой-то.
– Зимой у вас морозы за тридцать, сайгаки в степи коченеют, – деликатно вмешался в диспут Борис Францевич и открыл бутылку кедровой.
– Зато сухо, активное солнце, высокое небо – не давит, – перечислял Гофман достоинства покинутой среды обитания. Втайне он ностальгировал по бескрайним казахским просторам. – На Балтике облака хмурые, водянистые. Того и гляди ливнем накроет. – В подтверждение его слов по жестяному отливу забарабанили капли дождя. – Ну да ладно. Выбор сделан. Привыкнем.
Карл Гофман поднял рюмку и подмигнул Борису Францевичу. Друзья выпили. Эрик довольствовался минеральной водой. Ему предстояло везти отца.
Инесса Самуэльевна пригубила кокосового ликера (подарок Бауманов) и дополнила мужа:
– Осенью у нас зеленеет травка и цветы распускаются.
– А степь полна миражей, – подбросил в беседу мистических символов разомлевший глава семейства.
– Не забудь рассказать про сухие дожди, – напомнила Эльза и разлила по пиалам – своей и Эрика – зеленый чай.
– О, уникальное явление! – Костистыми старческими пальцами Гофман крутанул рюмку. Борис Францевич удовлетворил запрос друга и поставил под стол пустую бутылку. – Такое бывает летом в пустынных районах. Гремит гром, дождь шелестит, а земля остается сухой. Вода испаряется в воздухе…
– А у нас – рефракция, – перебил рассказчика Эрик. – Помнишь, как мы потеряли из вида «Тигуан», когда вышли из леса? – Он иронично взглянул на отца. – Ты тогда еще ведра с лисичками бросил. Думал, угнали машину.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст
