конечно, красиво и отлично вписывалось в местный интерьер, но о практичности этого платья управляющие кафе точно не думали.
Колокольчик над дверью издал характерный звон, оповещая нас о новом посетителе. Уже почти одиннадцать вечера, но находятся те, кто хочет заглянуть в кафе и испить кофе, который логичнее было бы потреблять утром, а не тогда, когда пора бы уже лечь спать и ни о чем не думать.
Не стала оборачиваться, чтобы посмотреть на посетителей. В такое время любой из них идёт к барной стойке и берет какой-нибудь простой кофе навынос, быстро оплачивает и уходит на автобусную остановку, которая здесь неподалёку, или продолжает прогулку по вечернему – почти ночному – городу.
Глянула на Женю, лицо которого вытянулось, когда он посмотрел мне за спину. А затем парень и вовсе исчез за дверью в кухне.
– Добрый вечер, – поприветствовал кого-то за моей спиной бодрым голосом наш бариста Дима.
– Добрый, – прозвучал рядом голос, от которого по рукам пронеслись мурашки, а плечо вновь кольнуло почти забытой болью.
– Чего желаете? – профессионально чеканил Дима, остановившись у кофе-машины.
– Как обычно, – бросил небрежно Клим и прошёл мимо меня, остановившись у барной стойки.
Как обычно? Когда он успел стать завсегдатаем этого места? Хотя, откуда мне знать, я-то здесь работа всего неделю.
Сделав заказ и не удостоив больше бармена взглядом, Клим устроился на высоком барном стуле и уставился в телефон, что-то быстро листая на дисплее. Даже с расстояния в несколько метров было заметно, что его волосы влажные. На улице дождя не наблюдалось. Только ветер, который ежедневно носил туда-сюда тучи по свинцовому небу, словно играя с прохожими, которые уже несколько дней брали с собой зонты на всякий случай.
Небольшая красная спортивная сумка была перекинута через его плечо и свидетельствовала о том, что он, скорее всего, с какой-то тренировки, после которой, очевидно, принял душ – отсюда и влажные волосы.
Машинально протирая столик, стала наблюдать за работой бармена. Есть в его действиях нечто завораживающее – точные отточенные движения, которым хотелось научиться. Дима не сомневался ни в одном взмахе руки и движение пальца, чем иногда казался мне машиной с определенным алгоритмом действий, заложенных в него если не матушкой природой, то каким-то гениальным инженером.
Но неожиданно моё внимание заострилось именно на том, что он готовил для Клима. Я была уверена, что там будет ничто иное как черный, как его сердце кофе, без сахара и сливок, и такой же горячий, как ад в его душе. Но его заказом «как обычно» оказался бамбл.
Необычно. Хотя, в этом что-то есть.
Холодный, не каждому по вкусу.
Осколки льда – такие же острые и цепкие как его взгляд.
Апельсиновый сок, свежевыжатый, – должно быть, выражал его резкость и некоторую долю бьющей в нос авантюрности.
Черный кофе – оттенок его темной сущности, в которой
