Щёки горят, в глазах слёзы! Нет-нет, надо успокоиться, надо обязательно успокоиться». Полина подошла к зеркалу и придирчиво осмотрела своё лицо. «Ну, так и есть: щёки пунцовые, будто их киноварью натёрли, а глаза блестят, как две бижухи. Ужас, совершеннейший ужас!»
Полина оделась, ещё раз тщательно оглядела себя в зеркале, приоткрыла дверь и, пока в коридоре никого не было, шмыгнула в туалетную комнату. Остудив пламень ланит холодной ключевой водой, она немного пришла в себя, даже попробовала улыбнуться. Однако в крохотном зеркальце, висящем над раковиной, вместо своей привычной улыбки девушка увидела несуразное движение губ и опять расстроилась. Утопив лицо в махровом полотенце, Полина быстрее пуганой мыши помчалась обратно в комнату. Плотно закрыв за собой дверь, она присела на стул и задумалась: «Что же делать? Меня наверняка затрясёт, когда я его увижу. Ужас, ужас! Они поднимут меня на смех и вообще выгонят, – лепетала бедная девушка, забыв, что коварный Кузьма слышит через стену каждое сказанное слово. Вдруг её лицо стало серьёзным. – Как это выгонят? Выгнать меня может только Григорий Борисович. А он… он в меня влюбился и, значит, не выгонит!» – Полина приосанилась.
– Влюбился? Как это влюбился?.. – Коварные слёзы вновь брызнули из глаз, и Поля, теряя осанку, безвольно повалилась на подушку.
– Полина, н-на молитву, пожалуйста. Все с-собрались, ждут т-тебя, – под дверью раздался смущённый голос Родиона.
– Да-да, иду!
Девушка встала, подошла к зеркалу, улыбнулась, накинула на голову платок и вышла из комнаты.
Не знаю, как для вас, досточтимый читатель, но для меня женская психология была и остаётся неразрешимой загадкой. На ровном, казалось бы, месте из-за какой-то незначительной мелочи женщина готова утонуть в собственных слезах. И в то же время по поводу того же самого (но при других обстоятельствах) она может воспламениться фейерверком чувств и произвести потрясающее социальное действие. Женская шкала «ценностей», иначе говоря, точка отсчёта, с которой она сообразует свои действия, подвижна и абсолютно противоположна мужскому взгляду на происходящее. Мужчина в своих оценках консервативен. Последовательность событий, случившихся с его участием, всегда можно реконструировать с помощью элементарной логики. Увы, в случае с женщиной всё намного сложнее. Её точка отсчёта не только не фиксирована, но находится в некоем гендерном Зазеркалье, куда мужчина, будь он великий умница или психолог, попросту не вхож. Первопричину женских поступков невозможно осмыслить с мужской точки зрения. Всякая рациональная версия того или иного поведения женщины похожа на контрольный выстрел в небо. Факт выстрела налицо. И только.
Всё в работе артели переменилось. Григорий под надуманными предлогами то и дело задерживался на ярусе, где работала Полина. Стенопись наверху, и особенно в барабане, без опытного глаза бригадира явно не ладилась. Поминутно «с неба» доносились голоса озабоченных «небожителей»: «Григорий Борисович,
