подсела к ней.
В буфете, кроме них, не было никого.
– Спасибо вам, вы очень хорошо говорили! – начала Светлана, развертывая конфету. – Юлия Владимировна, я теперь знаю, откуда директоров берут!
– Что, что?
Светлана, с вязкой конфетой во рту, быстро рассказала о недоумении маленькой внучки Евгения Федоровича.
– Пословица такая есть: «К старости человек либо умный, либо глупый бывает». Так вот, если к старости человек станет умным, его нужно сделать директором школы – в идеале, конечно!
«Язык» был ломкий и очень вкусный. Наконец и с «языком» и с чаем было покончено.
Обе встали. Светлана вдруг сделалась серьезной:
– Юлия Владимировна, мне хочется у вас спросить… одну вещь. Можно?
– Да спрашивайте, когда вам захочется! Вы же знаете, я всегда чем только могу…
– Это – не о школе.
Светлана быстро оглянулась на буфетчицу – та смирно сидела, отделенная пирожками и бутербродами от остального мира.
– Это очень… женский вопрос. Понимаете, у меня никого нет, с кем бы я могла… посоветоваться.
У Юлии Владимировны что-то появилось в глазах… сочувствие… любопытство… одобрение. Так, наверно, еще в каменном веке бывало, когда одна женщина другой женщине…
– Я, кажется, догадываюсь, о чем вы хотите спросить. Ну-ну!..
Когда Светлана звякнула ключом, желая открыть, дверь вдруг распахнулась сама. Костя стоял в шинели, видимо, только что пришел. В передней было темно.
– Добрый вечер.
– Добрый вечер.
Он нечаянно дотронулся до ее плеча, как бы испуганно отдернул руку и зажег свет.
– Ужинать хочешь?
– Да, пожалуйста.
Поужинали в таком же стиле – будто он в гостях, а она не очень разговорчивая хозяйка. Потом Костя зажег лампу над диваном и взял книжку. А Светлана подсела к письменному столу.
Каждая тетрадь – как знакомое лицо. И почти уже знаешь, какое у какого лица будет выражение. Но сегодня и ошибки, и кляксы, и красивые буковки в тетрадях отличников – все какое-то неодушевленное. И отметки ставишь без радости и без негодования.
В комнате полутемно и тихо. Где-то очень далеко, через две двери, у соседей, чуть слышно пробили старые-престарые настенные часы. Сначала один раз, потом через бесконечно долгий промежуток времени – десять раз. Еще, казалось, несколько часов прошло – опять намек на звук: дин-дон! – половина одиннадцатого.
Да что же это такое!
Светлана отодвинула тетради и громко спросила:
– Костя, что случилось?
Он сейчас же ответил:
– Очень неприятная вещь случилась – я тебе стал отвратителен!
– Костя, пойди сюда!
Даже заплакать хотелось, так быстро он подошел и схватил ее руки.
– Костя, слушай! Мне нужно тебе сказать…
– Что
