работы у него не было времени завершить работу. Я начала было их сводить, но не успела. Кропотливая работа в архивах Академии Дьюи позволила мне взглянуть на тварей под другим углом. А результаты экспедиции могли привести к настоящему прорыву. Если бы не сбой телепорта.
– О, я гляжу, вы даже читать умеете, – порадовалась я за студента.
– Как вы могли обо мне такое подумать! – возмутился Торнсен. – Я просто разглядываю картинки!
Опять разговорился. Хм.
– Там нет картинок, Кейрат, – напомнила я, усаживаясь в свой угол, опираясь спиной на вертикальную стену напротив окна и складывая голени крест-накрест.
– И очень жаль, – заметил тот, тоже усаживаясь и застёгиваясь. – Каждый раз, когда я пытаюсь её читать, я теряю мысль на второй странице, а над пятой у меня слипаются глаза. Предлагаю прописывать её как снотворное.
В комнате добавился какой-то новый аромат. Сначала я подумала, что из окна нанесло какими-то ночными цветами, но потом заметила в углах пучки травок, висящие вниз головой.
– А надо было на лекции ходить, – попеняла я, не задумываясь, размышляя на тему, кто их сюда повесил. – Там бы не засыпали.
– Да с вами разве заснёшь… – буркнул Торнсен.
– Что? – переспросила я, повернувшись к нему ухом. Дескать, не расслышала. А ну-ка, повтори-ка.
– Никак нет! – гаркнул студент.
– У вас очередной приступ, Торнсен? Вы лечились бы, что ли…
– Не помогает, – печально ответил парень, опустив плечи.
– Что «не помогает»?
– Ничего. Ничего не помогает, – он посмотрел на меня жалостливым взглядом.
По шкале жалостливости – девять из десяти.
Но меня таким не пробьёшь.
Внизу хлопнула дверь. Бабулька отправилась в баньку.
…И на полчаса мы с Торнсеном совершенно одни.
От неловкости меня спас забурчавший желудок.
– Кейрат, признайтесь, у нас есть что-нибудь поесть?
– Так ведь нельзя на ночь есть, – напомнил осмелевший студент.
– Ничего, у меня желудок крепкий, – отмахнулась я. – И кишечник пока держит, – добавила заговорщицким шёпотом.
И мы одновременно прыснули.
Пока запасливый Торнсен выколупывал из своего баула буханку хлеба и шмат пряного сала, я сгоняла вниз за тёплым отваром трав, который мы пили за ужином.
Бутербродики умялись на ура.
– Лея Хольм… – обратился ко мне студент, когда я приступила ко второму, и только тут я сообразила, что за весь день он ни разу не обращался ко мне… никак. Ни по имени, ни по фамилии.
– Я не «лея», – легко вырвалось у меня.
– Я знаю. Но так положено.
– А давайте положим по-другому, – щедро предложила я. – Меня зовут Джелайна.
– А меня
