что ему ответить? Кино смотрела. Какое? Не помню. Что-то про лес, осень… Там ещё девушка была в лесу. Она чего-то боялась. Не помню. Убегала, пряталась. От кого? Не помню.
– Хорошо. Только скучала.
– По мне скучала? – обнимает меня.
От него пахнет холодом, улицей, прелыми листьями. Наверно, это такой одеколон, я не знаю. Запах такой – тревожащий, что ли.
– Ужином сейчас тебя накормлю. Ты сама-то ела что-нибудь?
Ела ли я? Пытаюсь сообразить.
– Да, я чай пила, – вижу вазочку с печеньем на кухонной стойке, – с печенюшками.
Олег возится, вытаскивает из пакета какие-то упаковки, звякают тарелки, струя воды из крана ударяет в дно кастрюли. А мне и в голову не пришло приготовить что-то. Мой мужчина, нет не так, мой любимый приходит с работы, а я на кровати валяюсь барыней. Правда, готовить я не умею. Но попробовать-то могла бы. Хоть картошку сварить. Или яичницу. Это все уметь должны. А я даже к холодильнику не подошла. Идиотка. Мне нестерпимо стыдно. Даже щекам жарко стало. Надо как-то извиниться, оправдаться, сказать хоть что-то.
– Олег, я…
Не успеваю.
– Все, давай садись. Буду тебя кормить.
Остается только влезть на высокий табурет, пододвинуть к себе тарелку. Что-то вкусное. Наверно. Стыд мешает чувствовать вкус. Олег что-то рассказывает, дирижируя вилкой, но я плохо слышу. Стыд глушит звук.
Белая пилюлька на блюдечке.
Ночь. Тёмные волны простыни. Взлетают и опадают. Раскачивают вверх-вниз, вверх-вниз… Взлетаю и падаю… Качели. Олег… Руки – чуткие, сильные, кожа – тёплая, волоски на груди под моей ладонью – щекотно. Он наваливается на меня, а я совсем не чувствую его веса, он лёгкий, я сильная. Я раскачиваю его, я – колыбель. Резкий выверт – весь мир, сотканный из бордовых теней, всколыхнувшись, перевернулся. И я превратилась в наездницу. Мчусь. Разгоняю своего коня. Быстрей, быстрей. Единый ритм. На полном скаку вылетаем за пределы мира. И взрываемся.
Теперь я знаю, как это бывает. И я запомню. Запомню, как постепенно наливалось желанием моё тело, как становились бесстыдными мои руки, как блуждали они, отыскивая самые сокровенные места. И всё, что оказывалось в моих ладонях, теряло свои имена, те дурацкие названия, которые прикрепили к ним люди, становилось моим. Безраздельно и навсегда.
Утро. Завтрак. Белая пилюлька.
Ждать Олега.
***
За окном облетают клёны. Скоро совсем разденутся, выставят чёрные тела и руки на всеобщее обозрение. Хотя, кому их тут обозревать кроме меня. Пространство стало прозрачней, и теперь видно, что за стволами прячутся качели. Самая запростяцкая конструкция – доска, подвешенная на верёвках. Верёвки просто перекинуты через перекладину. На доске – рыжие листья.
Пришла Машка.
– Ты чего сидишь-то, Ленка?
– А что?
– Дак, в школу же опаздываем. Быстрей давай!
Как я могла забыть?! Что-то я в последнее время
