очередной отповедью, когда о косяк постучали, и в гостиную, откинув полог, вошел отец.
– Добрый день, профессор! Привет, сердечко. – Поздоровался он и тепло мне улыбнулся. – Так и знал, что найду вас здесь. Надеюсь, я не сильно помешал вашим занятиям?
– Да о каких занятиях может идти речь?! – снова сел на своего конька профессор. – Если она не учит элементарный минимум, не готовится к занятиям и вообще игнорирует слова своего учителя!
Отец опешил от такого напора, а я начала закипать практически в прямом смысле этого слова – почти ощущала, как внутри все клокочет от несправедливости обвинений, и скоро мне сорвет крышу.
– Лейла, – недоверчиво обратился он ко мне, – почему профессор тобой так недоволен? Я хотел обсудить твое предложение насчет кофейни, но в свете того, что только что услышал…
– Ну-ка, ну-ка, что за кофейня? – тут же среагировал противный старикашка.
Я же стояла и только беззвучно открывала и закрывала рот.
– Ну, – все еще растерянно проговорил отец, – Лейла предложила открыть гостиный двор, где будут подавать кофей и сладости ее собственного изобретения.
– Что? – взбеленился профессор. – Кофей? – Хотя этот напиток в Фархате и назывался по-иному, с моей легкой руки все, кто хоть раз слышали это новое название, тут же принимали его как более подходящее. Только вот обычное «кофе» уступило более певучему «кофей». – Да что эта малявка знает о кофее? Его приготовление – это целый ритуал! А сладости? Вы что, на полном серьезе хотите сказать, что она может приготовить нечто, что может хоть кого-то заинтересовать? Ратмир, не разочаровывайте меня! Призвание этой девочки совсем в другом! Ей нужно учиться!
Все. Клапан сорван, крыша улетела. Прощай родная, надеюсь, мы еще встретимся.
Раздавшееся шипение удивило даже меня, но я тут же поняла, что произвожу этот звук сама. Мужчины тоже обратили на это внимание и повернулись ко мне. А потому я остановилась и заговорила тихим, холодным и севшим от возмущения голосом:
– Вы старый, самовлюбленный, закостенелый и недалекий старикан! Вы судите людей, не желая знать ни причин, ни возражений, ни чужого мнения. Вы при помощи меня решили достичь какой-то своей цели – я это уже поняла. Однако спешу вас заверить, ваше неуместное давление, желание добиться всего и сразу, презрев мнение и возможности других людей, может привести только к обратному результату…
– Лейла! – воскликнул после моей тирады отец. – Ты что несешь? Как ты можешь так оскорблять профессора Тимурана?
Я перевела взгляд на отца и поняла, что он не на моей стороне, и боль обожгла душу от того, что отец впервые в жизни встал не на мою сторону и даже не пытался меня понять. Конечно, трезвой частью своего рассудка, которая как-то обособленно взирала на развернувшееся действо, я понимала, что поступаю некорректно, разговаривая так с человеком в разы старше меня, но ничего поделать с собой
