поверь!
– Огороды не наше дело, – объявила Тува, – пускай идет, а в деревне сами разберутся.
– Ты погляди, знахарь, – прошептал Фульк, – мед у пчел воровать у них не преступление, а нас с тобой за просто так схватили. Вот тебе и законы.
Вилли, глядя как паренек потянулся к веревкам на ногах, задумался о свободе. Он хоть и не выдал знакомства с Хансеном, но надеялся, что тот его поскорее отпустит или хотя бы тому посодействует. Прогулка эта уже порядком затянулась, ему не терпелось разыскать Густава и вернуться домой.
* * *
В Муари тем временем готовились к Озернику. В этот старинный праздник жители деревни благодарили озерных духов за богатый урожай и теплое лето, а заодно молили о мягкой зиме. В праздничные дни веселье гремело на всю округу. Гулять начинали с вечера, а ближе к ночи под песни и пляски спускали на озеро плот с угощениями для духов. Задабривали своих благодетелей, кто чем может – хоть бы и кусочком хлеба. Всю ночь плот плавал по озеру, а под утро всякий раз бесследно исчезал вместе с приношениями. Строить плот доверяли не каждому, а лишь самому достойному. В этом году выбор пал на дровосека Ульфа, после того как он спас цыплят из горящей хаты деревенского старосты.
Незадолго до того, как Вилли угодил к лесникам, здоровяк Ульф начистил сапоги до блеска, надел лучшую рубаху и довольный собой отправился в лес за деревом для плота. Ходил долго и придирчиво выбирал самое лучшее: то слишком молодое окажется, то больно старое. Бывало подходил, стучал по дереву и прислушивался, а затем, плюнув с досады, шел дальше.
Походил он так вокруг, и вроде бы приглянулась ему одна березка. Погладил ее и заговорил как со старой подругой:
– Ну чего, родная, готова делу доброму послужить? Молчишь? Ну, стало быть, хочешь не хочешь, а придется.
Ульф замахал топором и стук звонким эхом разошелся по лесу. Береза затряслась, затрещала и повалилась на землю.
– Хороша березка, – выдохнул он, вытирая пот со лба, – славный плот из тебя выйдет, – а тебя, старушка, на зиму припасем, – добавил он, глядя на высоченную сухую сосну.
Старое дерево недолго сопротивлялось могучим ударам топора и с треском повалилось вниз на кустарник.
– Ай! Ой! – завопили из кустов.
– Подучилось аль нет? – встревожился Ульф.
Он осторожно подошел к верхушке сосны и увидел там человека, придавленного ее ветками. Рядом лежала шапка полная расплющенной брусники.
– Да ты никак лесник! – воскликнул Ульф, глядя на мундир придавленного сосной бедолаги, – живой ты аль нет?
Тот лишь прокряхтел в ответ.
– Ты чего, дурень, туда полез? – расстроился Ульф, – тащи теперь тебя в управу, а мне и забот больше нету. Кто за березкой моей приглядит?
Ульф нехотя закинул лесника на широченные плечи, взял топор и побрел к управе.
У обочины лесной дороги стояла старушка в серых лохмотьях, и выгуливала козу.
– Ты
