тем, как срубают никому не нужные кусты оградки, а болтающая ногами рядом Нира грызет собственные ногти, вызывая во мне странные чувства.
Висталки определённо были немного не в себе – помимо того, что жутко развязными по сравнению с другими девушками Танатоса, так ещё и сами у себя на уме, не стесняясь никого. Какая леди, например, будет сидеть на дереве и с упоением заниматься непотребствами? В такие моменты я задумывалась о том, какая тогда была Ариэлла, раз восхваляющие её приспешницы поступали… вот так?
– Как относятся друг к другу висталки и русалки? – решила спросить я.
Ведь обе расы были сумасбродными, состояли исключительно из женщин, а ещё «вольнолюбивыми», если можно было их так назвать.
– Дружили, – отвлеклась от своих пальцев Нирралин, – до того момента, как на их главный дворцовый комплекс не свалился наш монастырь.
Она рассмеялась и вмиг погрустнела.
– Серафима нас теперь стороной обходит, а ещё, скорее всего, презрительно фыркает! В том-то мире. Нас же там нету.
– На Деймосе? – поинтересовалась у неё, – мы проплывали мимо шпиля Маасдафаля.
Она заинтересованно меня оглядела, вцепившись напряженно в ветку дерева.
– Погнутого? – её глаза сверкнули.
Я помахала головой, вспоминая, что он был самым ровным, что я вообще видела.
– Жаль, – протянула она, – значит не тот.
– Почему ваш монастырь упал? И откуда упал? – я прижала ноги к груди и откинулась спиной на ствол дерева.
А женщина задумчиво улыбнулась небу.
– Висел себе спокойно в небе, а потом как упал… – в её глазах появилась грусть, – Элли умерла.
Я решила было промолчать, но не смогла сдержать детского порыва любопытства:
– Почему ты говоришь, что она умерла, если до этого говорила, что она в стазисе?
– Помнишь, как я шибанула по голове твоего Вольтеровского друга в том борделе?
Я кивнула.
– Это висталочий стазис – он отличается от обычного кучей всего. По большей части тем, что его как правило поддерживает именно носитель.
Я нахмурилась.
– Проще говоря: висталки накладывают его сами на себя. Обычный стазис при таком убьёт тебя, потому что ты не сможешь из него выйти. А Элла…
Она поджала под себя ноги и ловко зацепилась носками, наклонившись вперёд и обвив при этом появившимся хвостом ветку.
– Элла наложила на себя что-то непонятное. Меня к ней, конечно, никто не подпустил, но я почувствовала всплеск тогда. И давай будем честными – видела хоть кого-нибудь, кто смог бы продержаться две тысячи старокалендарных лет?
– Старокалендарных? – спросила.
– До разделения миров мы шли по календарю, который стала использовать Актиния на Фобосе, – ей будто бы было интересно от того, как она поучительно меня наставляла, – а Высшие запихали в год те же двенадцать месяцев, только
