губами.
– Что касается остального, – как ни в чём не бывало продолжил Фил, – я пересмотрел некоторые законы стаи и внёс корректировки. Для каждого из вас были подготовлены своды, которые необходимо изучить и донести до каждого члена стай. Несоблюдение будет отслеживаться – в ряде обстоятельств обстоятельств будет наказан не только провинившийся, но и его Альфа.
Я хмыкнула и отправила в рот очередной медальончик.
– А у бабули Агератум никаких строгих правил, – как бы невзначай пропела я, ловя на себе сперва обескураженный взгляд отца, а затем его громкий смех, смешавшийся с тем, который издавали почти все члены Совета.
Да. Я так и предполагала, что они на нашу «тёмную» сторону не перейдут.
– У «бабули Агератум» вообще ничего нет, паучок, – поправил меня Варг, – что же касается правил, то моя стая под них не подпадает. Учитывая твои же догмы, Князь, можешь уходить с моей территории. Остальных можешь терроризировать, – он поднялся и поднял меня в любимый кокон у груди, – я приготовил тебе сюрприз, Лесси. А вообще, хочешь какао? Я привёз целую коробку с Фобоса.
Я закивала, глядя на его подбородок снизу.
– А ещё мармеладки – тебе в прошлый раз понравились, а эти даже вкуснее, – он улыбнулся мне, – я не удержался и съел пару пачек. Простишь меня за это?
Мы вышли из шатра, оставив Фила разбираться со своей новой стаей. Папе, кажется, от осознания, что не нужно с ними сидеть, было так же хороше, как Феликсу от того, что теперь он наведёт здесь порядок.
– Фил умный, и сделает всё хорошо, – сказала я, – не переживай, папа.
Мужчина кивнул.
– Я надеюсь на это, паучок, – пробурчал он, сворачивая к своему шатру.
Он был немного подальше – отец не любил шум центра стаи, потому и старался держаться от него подальше.
– Но и ты будь терпеливее, – он стал серьёзным, – не боишься, что он тебя обидит?
Я помахала головой, а после сощурилась, привыкая к полумраку отцовского шатра.
– Не обидит, – повторила.
И была спущена на пол, чтобы смогла делать то, что захочу.
Здесь было почти так же, как и у меня, только там, где стояли мои полки с игрушками, были расположены полки с книгами. Много книг. Я бы даже сказала, очень много. Все они старательно протирались исключительно им самим в моменты, наверное, скуки, потому пыли на своей поверхности не имели вообще, в отличие от других мест, вроде стола, к которому мужчина даже не прикасался, в том числе пресекал попытки женщин стаи прибраться здесь.
Папа будто хотел остановить время, ожидая чего-то, что никогда не случится. Словно ждал, игнорируя летящие мимо года.
– На средней полке, – сел в своё кресло у очага он, – я решил поставить его поближе к свету, но ему нравится быть в тени.
Я решительно подошла к одному из стеллажей и застыла напротив.
– Грамандин! – закричала, понимая, что он запомнил.
И не просто запомнил, а нашёл вымерший экземпляр, только чтобы он был у меня!
– Пришлось
