это. Ужасно. Нельзя, нельзя. Так нельзя.
И я стекаю вниз, колени подгибаются, в горле жгут слезы. И я сотрясаюсь всем телом, реву в полный голос и не могу никак остановить поток слез. Даже не помню, как в ванную врывается Максим, почти не соображаю, когда он прополаскивает мне лицо холодной водой и несет.
Садит на стул и что-то сует в руки. Толкает ко рту.
Горло тут же обжигает горькая водка и я откашливаюсь.
– Ничего получше придумать не мог?
– Ну либо пощечина, либо водка, – кривит губы в усмешке и забирает рюмку. – Теперь давай по порядку.
Он разворачивает стул, седлает его в одних шортах, а я сижу в полотенце.
– По порядку? – смеюсь я. – А где ты порядок видел? Это же пиздец. Нам с тобой в огне только гореть.
– Для начала наведем порядок в твоем желудке, – берет он со стола небольшой сэндвич на светлой булке и подносит к моим губам. – Открой ротик.
– Ты можешь думать о чем-нибудь кроме секса? – отворачиваюсь, но тут же слышу насмешливое:
– Заметь, про него заговорила ты, я же проявляю заботу. Прямо-таки родственную.
Не смешно! Крикнуть хочу, вскочить, но он резко садит меня назад и сует в открывшийся от возмущения рот еду.
– Ты какая-то нервная. Разговаривать-то будем или сразу? – он кивает куда-то в сторону широкого прохода. Не трудно догадаться, что там спаленка. Даже еще и с кроваткой расправленной.
– Разговаривать, – говорю с набитым ртом и прикрываю глаза от наслаждения.
Не ела весь день. А тут сэндвич. И прямо так, как я люблю. Помидоры, огурцы, тонкие ломтики копченой курочки, мариновые луковые колечки и сыр «Тысяча островов».
Забываю на миг о разговоре, о проблемах, тону во вкусе любимого лакомства, точно так же, как в воспоминании, когда Максим три года назад делал такой же сэндвич и кормил, заставляя широко открывать рот.
Он все помнит. Он все, все помнит.
Не знаю, что я такого сделала, но руки Макса на коленках подсказали, что что-то соблазнительное.
– Хочу, чтобы и меня ты так в рот взяла, – шепчет он, поглаживая, сдавливает кожу. Тянет наверх и без того короткое полотенце. – Чтобы так же прикрывала глаза от удовольствия, пока это делаешь.
Доедаю последний кусочек, облизываю каждый палец и качаю головой. Отталкиваю его руки, чьи касания неимоверно жгут кожу ног. Невозможный человек.
– Поговорить будет продуктивнее.
– Что ты хочешь знать? – сразу слетает с его губ улыбка, а меня пробирает дрожь. Даже не верится, как быстро человек из жизнерадостного может превратиться в монстра. Именно таким было натянутое лицо Макса. Прямая спина. Руки, скрещенные на спинке стула.
Сейчас он так близко, но уже так далеко.
И мысли тут же заметались в голове, как стайка вспорхнувших птиц. Нужно ухватить одну и задать вопрос. О квартире? О работе? О будущей жене? О нас? О чем спросить в первую очередь?
Но вместо вопроса я смотрю по сторонам, словно боюсь, что подслушают и шепчу…
