играючи, и от «роскошеств» щедрой природы. Сначала – вчерашние живьем, а теперь – перед экраном. Жевать перестали. Но это было только начало.
«Вчера» перемешалось с «сегодня» в воронку. Будто его – несколько, и оба – каждый на своем месте.
Через недолгую паузу после первого перформанса он стал к микрофону. Теперь – бэк-вокалистом к рэп-проекту, с которым сотрудничал ещё пару лет назад. Упомянули, что он – автор этого философского крепкого текста, (то, что он к тому же сам написал, как водится, аранжировку, сам сводил – не упоминалось, он он-то – знаааал… Чего ему все это стоило, скольких ночей…),
…и тогда он впервые попробовал петь в этой манере – занижать голос до непривычного для массслушателя, почти по-теноровому. Почти по театральному. Этот скилл он раньше особо никому не показывал – не верил, что такой помпезный стиль будет принят в массах, да ещё в его статусах «рэпера». Но в тандеме с кубиками на прессе и крупными брутальными орнаментами по телу – срабатывало теперь на проверку не плохо. Переплеталось в крепость… духа. И тех самых, что тоже должны быть железными. Нет, не нервы.
Так что в целом всё вместе – работало. Пускай и несколько причудливо. Хотя переубеждало скепсис на контрастах и противоречиях – и не сразу. Иногда приходилось прибегать и к скрытым козырям, к особым аргументам.
Обычно – не вчера. Вчера хейтерам с лихвой хватило эксцентричного тенора с татухами в спортивках на подпевках к философским реперам. Для пущего эффекта. Даже стратегически раздеваться на камеру не пришлось. В последнее время слишком много дверей ему приходится открывать приподнятой майкой и самодовольным нахрапистым видом. Но так нужно… Ну хоть вчера – обошлось. Без нарочитого сЕксу.
Ну почти. Если случайную подтанцовку приятелю с его песней не считать.
Но вообще вчера ему удалось показать себя именно музыкантом. Он чувствовал, как высокие потолки спорткомплекса, выбранного павильоном к форуму, куполом заполняются его голосом из колонок – чистым, просветленным, исполненным пропитавшего насквозь мужества и достоинства звучанием, а камера фиксирует его триумфы убедительности, и упивался моментом. Иногда – отмечал эффект в паре выбранных глаз,
и тонул окончательно. В звуке и моменте. В чужом удивлении и своей уверенности выбранного пути.
На видео теперь это смотрелось особенно крепко: мало того, что голос+звучание («пластичного обволакивающего тембра», как звучало о нем теперь всё чаще!), с которым он управлялся вполне вольно, обрамлялись высочайшим качеством оборудования, какое он до сих пор на выступлениях встречал не часто, так ещё и съемка порадовала уровнем. Одна из камер снимала в профиль, который он в себе принял когда-то не сразу… Вторая же – брала крупным планом в анфас… И на большом экране его заряженность и уже довольно прокаченная «анимэшная» внешность давали убийственный эффект. Можно было пересчитать
