знаю, и ты знаешь… Что мы – совсем мало знакомы. – начал с важного он.
Ее нежное личико почти ожесточилось. Она чуть дернула носом в сторону, и резковато отшила:
– Мне нужна расчетка.
Тут он понял, что перегорел. Как перед экзаменом. Когда готовишься-готовишься, всё по полочкам в голове, а потом выходишь, и всё, и сыпешься как двоечник.
– Дослушай пожалуйста. Это важно.
В её облике появилась упрямая готовность – ну раз нужно принять ЭТО растрепанной, то так тому и быть. Хотя разумеется, терять достоинство «приятнее» хотя бы при полном параде.
Прочитав это с поразительной ясностью, он усмехнулся. И в слепом порыве её утешить, вдруг отметил про себя, что ему нравится как она злится.
Но нужно спешить, пока это не зашло слишком далеко.
– Мы мало знакомы, но. Ты знаешь мою ситуацию. Я, – он присел напротив. Открываться при свете дня оказалось не так просто, как под покровами ночи. – оказался один в самый неподходящий момент. Передо мной открыты многие двери…
Она вновь зачерствела. И не сводила с него откровенно сердитого, выжидающего, и ко всему уже готового почти ядовитого взгляда исподлобья, с немым саркастично-издевательским «секс-символ» в качестве обвинения. Он и сам отметил, что ничего хорошего его слова как-бы не предвещают…
– …я сам не знаю, куда меня потащит. Теперь. Со всем этим… В общем, мне нельзя одному, понимаешь? Сейчас. Да и вообще.
В её облике появилась растерянность.
– Это может прозвучать странно. Или глупо. Но… Почему бы нам не попробовать?
– Ты хочешь встречаться?
Все её существо вновь затопила наивная маленькая девочка. Лавиной смела всю жёсткость.
– Я хочу съехаться. И жить вместе.
Вот он и сказал. Ухнул, словно уронил с высоты. Вчера он упоминал ей, что с бывшей несмотря на зарегистрированные по всем правилам отношения – предложение, сделанное «на колене», свадьбу с белым платьем, фатой, и обручальным кольцом, которое снял лишь 3 дня назад, они по самым разным на протяжении лет причинам так и не смогли съехаться. По нормальному. Жили по своим родителям, ходили друг к другу в гости, встречались урывками на свободных хатах у друзей. Придумывали что-то в машинах. Съезжались на пару недель и снова откатывались назад. То деньги, то обстоятельства. Всегда – «на потом», всегда – «успеется».
Но он вряд ли мог упомянуть о том, как давно он ждал. Этого. И вдруг её, вот её стремительная, осторожно-бесстрашная готовность ко всему, к любой его авантюре, к любому его порыву…
на фоне недавней нерешительности кой-кого – вселила в него слепую надежду, что его мечта может сбыться. Вот-вот! Вот таким самым странным неожиданным образом.
Его окатило этой надеждой еще вчера, когда он застал её после душа такую домашнюю. Он поймал себя на мысли, что хочет приходить в этот дом, и каждый раз видеть эту картину.
И не только видеть.
– ………???
Нет, у него не было второй день ощущения, что он разговаривает
