Вот скажи, как можно было угробить такой бизнес?!
– Мне не сайт мешал, а эти тупые курицы. То в блогах херню творили, то, блядь, истерики по поводу и без повода устраивали!
– Истерики я видел только от тебя, – пожал плечами Дима.
– Да нет, сайт бабским потому и прозвали, что там одни истерички собрались!
– Ага, только главной истеричкой знаешь кто был? Помнишь, Тару Лиц?
– Дура набитая. Ее раскручивали, а эта идиотка ушла с сайта, – фыркнул Женя и аккуратно устроился на подоконнике, едва не зашипев от неприятных ощущений. Задница до сих пор отдавала болью и горела от ссадин, как и спина. Даже прикосновения одежды были раздражающими.
– Да-да, только она ушла молча, а ты истерику закатил. Знаешь, что авторы тогда сказали?
– Что? – Женя всеми силами пытался изобразить, что вид за окном его интересует гораздо больше обсуждаемой темы.
– Что совладелец сайта ведет себя хуже любой бабы. И что ты истеричка.
– Да ну их в жо… – Женя осекся и закашлялся, опасаясь нарваться на очередную подколку от друга. – В жокейский клуб! – выкрутился, переобувшись в полете. Собственно, это был один из его талантов. Крайне нелепый и неумелый, каждый раз, когда он пытался это сделать, получалось только хуже.
– Ну направление я понял, – хмыкнул Дима.
– Так что, может, примешь все-таки правильное решение? – Женя сложил руки на груди и выжидательно уставился на друга.
– Хорошо, раз ты так просишь, я готов пойти на компромисс. Выплати всем, кому должен, денег, и разойдемся с миром. Я тебе даже добавлю часть, – пожал он плечами, невозмутимо отхлебнул из бокала.
– Что?! – не сдержался Женя и повысил голос. – Обойдутся. Эти тупые куры все равно все потратили бы на прокладки и накладные ноготочки…
– Но это их деньги. А ты, как последняя сволочь, удалил все данные, опорочив не только свое, но и мое имя. Так дела не делаются.
– Да сколько раз тебе говорить? Не могу я восстановить все счета. И не буду!
– Ну тогда тебя ждут еще две сессии. Ты, я смотрю, уже бодр и полон сил? Как насчет повторить прямо сегодня или, на худой конец, завтра? – Дима наслаждался недовольством друга. Сколько бы он ни пытался достучаться до голоса совести, натыкался на стену непонимания и в конечном итоге пришел к выводу, что у Женьки совести нет.
– В воскресенье, – недовольно процедил сквозь зубы Евгений и вышел из кабинета.
Ему чертовски хотелось послать друга на хер, но он держался из последних сил и надеялся, что в следующий раз все же сможет подкупить Домину. Конечно, он хотел, чтобы это все поскорее закончилось, но соглашаться на сессию сегодня или завтра было бы безумием. В больнице он оказаться точно не хотел. Поэтом взял себе передышку, давая телу восстановиться. Да и воспоминания были еще слишком свежи. Эта… из-за этой твари у него невыносимо болело все, даже то, что, казалось, болеть не может вовсе. Видимо, из-за разрядов тока, другого объяснения
