енитостей. Стив Манн готовил собак для телевизионного шоу BBC The Underdog Show. Стив – основатель Института современных дрессировщиков собак. Его институт заслуженно пользуется высокой репутацией среди дрессировщиков и исследователей поведения животных.
Стив – ярый сторонник этичной, научно обоснованной дрессировки собак. Он читает лекции в Европе, Южной Америке, Африке и на Ближнем Востоке, всячески пропагандируя современные, позитивные методы дрессировки. Подход Стива основывается на современных поведенческих исследованиях, а не на мифах и слухах.
Автор активно занимается и всячески поддерживает дело спасения бездомных собак: «Если мы будем правильно заниматься со щенками и обучать людей правильно жить рядом с собаками, моя мечта осуществится и в приютах не останется ни одной собаки».
Стив с женой Джиной и сыном Люком живет в Хертфордшире. У них семь (да, да, семь!) собак: чихуахуа Нэнси, стаффордширский бультерьер Пабло, немецкая овчарка Аш, грейхаунд Пеле, уиппет Спайдер, лерчер Саммер и западный малинуа Карлос Фандангос.
Краткое руководство
Если у вас мало времени и нужно срочно приступать к дрессировке щенка, можете все пропустить и начать чтение со страницы 57.
Вступление
Моя история
Меня нередко называли свихнувшимся собачником. Я рос в Уолтэм-Эбби в Эссексе в 70—80-е годы. В те времена на улицах всегда были собаки, с которыми играли все местные дети. Я их просто обожал. Так было тогда – собаки просто шныряли по улицам, занимаясь своими делами. А вот дома у нас никогда не было щенка. Мама пыталась меня чем-то отвлечь: «Как насчет кролика, Стивен?» А я постоянно отвечал: «Нет, мама, это же не собака!» У нас никогда не было собаки, и это неудивительно, потому что родители много работали, и хотя щенок – хорошо для развития ребенка, для работающих родителей это большая нагрузка.
Мы все ирландцы и летом часто ездили в Ирландию, а там собаки были у всех. Я до сих пор помню то волшебное летнее ощущение – мы едем в Ирландию, и там вокруг меня наконец-то будет множество собак… Но на месте меня охватывала тоска еще сильнее – ведь потом нужно будет возвращаться домой, а дома у меня никогда не будет собаки. Невозможность завести щенка превратила меня в настоящего собачьего маньяка – собаки стали для меня еще более драгоценными. И чтобы хоть как-то заглушить тоску, я всегда играл с псами на улице. Я стал буквально одержим ими.
Однажды выяснилось, что рядом есть курсы дрессировки собак. Я стал ходить туда каждый день. Мне нравилось сидеть в уголке, наблюдая за инструкторами и хозяевами, но главным образом за их питомцами. Со временем я начал водить соседских собак на занятия. Иногда даже подбирал уличного пса и шел с ним тренироваться. Если никого найти не удавалось, я шел на курсы без собаки. «Свихнувшийся собачник» постоянно сидел в уголке.
Вскоре я начал помогать инструкторам наводить порядок после занятий, а потом стал работать с самого начала тренировок: заваривал чай, поднимал упавшие барьеры, собирал игрушки… А потом шел на другие собачьи курсы и делал то же самое… А потом на другие… Я стал настоящим фанатом собачьей дрессировки.
Неудивительно, что со временем инструкторы стали просить меня помогать им прямо на занятиях. Понаблюдать за какой-нибудь собакой, которой нужна поддержка, сделать то или другое. Я оказался под крылом нескольких кинологов, и они начали учить меня азам собачьей дрессировки. Общая философия была предельно проста: собака делает что-то хорошее, ты делаешь что-то приятное для нее – например, гладишь или угощаешь. Собака делает что-то плохое, ты делаешь что-то неприятное – дергаешь поводок, кричишь или даже брызгаешь на нее водой. И да, некоторые инструкторы и хозяева даже били собак.
Именно тогда я стал относиться к дрессировке очень серьезно.
Мне было всего двенадцать-тринадцать лет, но некоторые методы воспитания вызывали у меня категорическое неприятие. В те времена дрессировка была очень старомодной: в лучшем случае – строгой, в худшей – жестокой.
Физические методы воздействия использовались очень широко. Дрессировка основывалась на наказаниях, но я никак не мог с этим согласиться. Упор всегда делался на исправлении – то есть на наказании собаки. Главная задача заключалась в том, чтобы не дать собаке что-то сделать. Я сидел, смотрел и ерзал на своей скамейке. Я не понимал, почему нам не сосредоточиться на том, чего мы от собаки хотим, а не заниматься выискиванием одних лишь недостатков. Чем больше я наблюдал и учился, тем тверже убеждался в том, что такая дрессировка совершенно неправильна.
Эти мысли не давали мне спать по ночам. Я не понимал таких методов и никак не мог с ними согласиться. Подсознательно я начал изучать собачий язык телодвижений (ни на одном из занятий об этом не говорили). Я стал понимать, как собаки выражают свои чувства, какие отношения складываются у них с хозяевами. На очень суровых занятиях
