производит впечатление сугубо мужского, словно ни одну деталь не отдали на утверждение слабому полу.
– Минутку, – произносит водитель, отстегивая ремень.
Он обходит машину и открывает мою дверцу. Я медлю, замечая, что на подъездной дорожке больше нет машин.
– Роберт еще не приехал?
– Нет, – водитель не страдает красноречием.
Делать нечего, я ставлю туфлю на серый камень. Выбираюсь из салона и снова оглядываю дом, который уже давит на меня своей мрачностью. Никогда бы не подумала, что Паша выберет такое жилище. Я чувствовала в нем стержень и сильный характер, но грозным он не был. Да и не водилось у него тогда огромных денег. Во всяком случае я не замечала.
– Есения.
Бьет как током.
Я узнаю его голос, интонация совершенно чужая, но вот голос, низкий баритон с легкой хрипотцой – его. Он отдается внутри и подтачивает плотины, которые из последних сил сдерживают поток воспоминаний.
– Здравствуй, – произношу, поднимая голову.
Павел подходит ближе. На нем темно-серая рубашка с расстегнутыми пуговицами на груди и джинсы. Расслабленная уверенная походка, а на красивом лице абсолютный штиль. Только взгляд острый, из-за чего кажется, что я угодила под рентген. Но я держусь. Понимаю, что он пришел встретить меня, как полагается хозяину.
– Роберт задерживается, – бросаю, заполняя паузу, которая уводит взгляд Паши ниже.
Черт!
Он коротким мазком проводит по моему откровенному платью, потом по обнаженным ногам и, наконец, упирается в леопардовые туфли. Но по его лицу невозможно прочитать реакцию. Он заматерел за прошедшие годы, в этот момент он напоминает мне игрока в покер, который выиграл десятки турниров и научился прятать абсолютно любую эмоцию. Будь то радость или боль.
– Мне делать вид, что я не знаю тебя? – он возвращается к моим глазам.
Так быстро, что я не успеваю закрыться. Я впитываю черноту, полыхнувшую в его взгляде, и судорожно перебираю сумку в ладонях.
– Я так понял, ты не сказала Роби, что мы были знакомы, – добавляет он.
– Я только вчера узнала, что ты его брат.
– И? – в его голосе появляется что-то похожее на агрессию. – Ты сказала ему или нет?
– Нет.
Я замечаю, что Паша держит ладони в карманах брюк. Его запястья напряжены, проглядывают канаты жил, а на левой руке виднеется татуировка, которой не было раньше. Острый клинок нанесен черной краской, и нанесен до безумного реалистично, мне чудится, что об его лезвие можно поранить пальцы.
До крови…
Он выглядит успешным и циничным, у него уверенный взгляд человека, который многого добился, а на губах гуляет легкая усмешка. Как тень того, что путь к его сердцу давно и надежно закрыт.
– Хорошо, – Павел кивает. – Значит между нами ничего не было.
Он не говорит, а отрезает.
– Не
