но искренняя. Андерс вовсе не хотел бы узнать, что загадочная и грустная незнакомка – одна из тайных поклонниц жениха. Клеить чужое разбитое сердце ему совсем не улыбалось. А вот свое порадовать – был совсем не прочь. Слишком уж девушка заинтриговала, еще в разгар праздника.
– Хм… А что, Кирилл тоже своих подруг пригласил? Это было бы весьма опрометчиво с его стороны…
– Согласен. Праздник мог бы закончиться очень грустно. Опять глупость сморозил, вы уж простите.
– Иногда лучше пить, чем говорить. – Блондинка кивнула на бокал, который Андерс прихватил со стола по дороге сюда, но больше ради приличия, чем для использования.
– Хотите, принесу и вам еще шампанского?
– Спасибо, мне уже хватит.
Это было непривычно, неожиданно, неприятно. Андерс уже не помнил, когда его так качественно отбривали раз за разом. Обычно ему хватало нескольких фраз, чтобы дама проявила интерес. А дальше все шло по накатанной. И настаивать особенно не приходилось: женщинам хватало его внешности, обаяния и харизмы, даже кошельком особенно ни перед кем не светил.
А вот эта грустная красотка словно задалась целью отделаться от нежелательного ухажера. Правда, она еще не догадывалась, что при необходимости парень мог переть напролом с настойчивостью бульдозера. А необходимость у него уже возникла и только укреплялась.
– Я могу узнать ваше имя? Уже и не знаю, с какой стороны зайти, чтобы просто с вами познакомиться… – Этот крепкий орешек, тем не менее, нужно было срочно раскусить.
– Ну, так и надо было его спросить. Меня зовут Валерия. Можно просто Лера.
– Очень красивое имя, Лера. И Валерия – тоже великолепно звучит. – Он был искренен в тот момент. Имя замечательно подходило девушке.
– Главное, Валей не назовите, ненароком. Вот это будет непростительной ошибкой.
– А что, и такие казусы случались? Серьезно?
– Случались. Всякие бывали казусы. – Девушка снова не смотрела на него, вглядывалась куда-то в темные кроны деревьев, шелестящие за балконом.
– У вас очень красивый голос, Валерия.
– Вы, случаем, не пытаетесь меня клеить, Андерс? – Снова гордый поворот головы на очень изящной шее, лишь слегка прикрытой легкими завитками волос. Тонкая бровь, приподнятая в демонстративном изумлении. Прямой взгляд, по которому сразу ясно: спрашивает не в шутку, всерьез.
– Пытаюсь. Хорошо, что вы это заметили. Кстати, ваша подруга Елизавета над моим именем изгаляется всячески, я столько разных вариантов услышал… В общем, если хотите, можете звать меня и Андреем, и Энди, и Андрюхой – как удобнее. Я привык и почти всегда отзываюсь.
– Это всем Лизкиным подругам такая щедрость полагается? У вас с ней договор какой-то?
– Нет. Только вам позволяю. Просто очень хочется, чтобы вы мое имя произнесли еще хотя бы пару разочков, в любом варианте. – Он слушал себя и диву давался: откуда могло взяться сразу столько пошлой нелепости?
