но этот эксперимент не сможет продолжаться долго – мысли начнут теряться, проваливаясь куда-то в ничто. И даже такое мышление на глубинном уровне всё равно будет опосредовано нашим знанием языка.
Дело не обстоит так, что сначала в нашем сознании формируются абстрактные идеи, понятия, а потом мы даём им некие звуковые, словесные обозначения. Само складывание этих понятий в процессе развития ребёнка неразрывно связано с его обучением языку. Если не обучать ребёнка языку, то есть не объяснять, что вот это – «дом», вот это – «красный цвет», то и никаких понятий и абстрактных категорий в его сознании тоже не сложится. Когда мы говорим ему относительно круглых предметов разного цвета и размера: «Это – мяч», то тем самым побуждаем его формирующееся сознание выделять абстрактные категории по путеводной нити слов. Потому что если бы мы не называли перед ним эти различные предметы «мячом», то ребёнок так никогда и не понял бы, что это – предметы одной и той же категории, он продолжал бы рассматривать их как совершенно различные. Таким образом, называя их одним и тем же словом, мы провоцируем в сознании ребёнка появление некой «точки сборки», из которой рождается абстрактная категория «мяча», куда он начинает заносить все реальные мячи, которые видит. И точно так же – со всеми другими словами и понятиями.
В ребёнка как человеческое существо уже заложена способность видеть и различать понятия, которой нет у животного. Эта способность сводится к деятельности разума, духа – но её надо развить. И на примере наших детей мы хорошо видим стадии такого развития. Например, усвоив слово «мяч», ребёнок поначалу может применять его ошибочно, называя так не только собственно мячи, но и стаканы, вазы и т. д. В этом случае мы говорим ему, что «это – не мяч, а стакан», и в его языковой картине возникает другое понятие. И так постепенно на весь его мир оказывается накинута сетка имён, категориальных делений, в соответствии с которыми он воспринимает всё, что встречает в своём опыте.
К тем же выводам подводит нас пример слепоглухонемых детей. У такого ребёнка есть только один канал, по которому он получает информацию о внешнем мире – тактильные ощущения. Он не видит, не слышит и не может издавать членораздельных звуков. Если предоставить такого человека самому себе, то он будет существовать на грани растения и животного, удовлетворяя только самые примитивные физиологические потребности. В дальнейшем он может десятилетиями жить в каком-то отгороженном углу, так и не научившись ходить, есть и пить по-человечески. Единственное, что будет ему доступно – выражение своего удовольствия или неудовольствия по поводу удовлетворения физических нужд. До 18-го столетия такие люди считались безнадёжно утраченными для социума. Однако со временем были разработаны специальные методики, которые через единственный доступный такому ребёнку канал – тактильные ощущения – позволяли обучить
