стихли, Деккельти и Эманэ снова вернулись к своему естественному облику и с этого момента говорили только шёпотом.
– Ты должен пойти с нами! – сказал Эманэ.
– Расскажите мне об Эвени Лумм, я хочу знать всё! – ответил Саймон, который уже всерьёз собирался идти за двумя незнакомцами, даже не смотря на домашний арест.
– Всего знать невозможно, – засмеялся Деккельти. – Мы можем только набросать тебе что-нибудь в общих чертах, но у тебя всё равно останется довольно смутное представление. Если хочешь что-то узнать, нужно увидеть самому.
– Всё равно расскажите, – требовал Саймон.
– Ну хорошо, – произнёс Эманэ, скрестив на руках длинные пальцы и глубоко вдохнув, готовясь к рассказу, который, наверное, знал уже наизусть.
– Дело в том, – наконец, начал он. – Что у многих есть магический дар, таких людей мы называем эвеллимами. Все эти названия, а они тебя бесспорно интересуют, даны нам на языке одного человека, о котором сейчас нет времени говорить, но придёт время, и ты всё равно узнаешь о нём. Он назвал все реки, все горы, леса, королевства в Эвени Лумм и дал нам имена, которые олицетворяют нас. Однако значения этих слов известны лишь ему одному. Но не будем вдаваться в подробности, как я говорил, придёт время, и ты сам всё узнаешь.
Есть ещё одна вещь, которую эвеллимы хранят так же, как и своё имя. Это илмар, – тут он открыл свою маленькую сумку и достал оттуда небольшой пузырёк с водой, отливающей сиреневым светом, в которой рос цветок нежно-коралловой, почти белой азалии с перевязанным стеблем в том месте, где начиналось горлышко флакона, чтобы содержимое не расплескалось. – Это азалия – мой илмар. Она стоит в этой воде, потому что та может поддерживать её жизнь вечно и не даёт цветку увянуть. Илмар обладает целительной силой и может излечить любые, даже самые тяжёлые раны и болезни, поэтому эвеллимы всегда носят его с собой. Однажды он спас мне жизнь: я был страшно ранен водяным червем, что не мог даже пошевелиться и дотянуться до моего флакона с илмаром. Но мне помог Деккельти, я до сих пор в большом долгу перед ним. Он достал мой пузырёк, вынул оттуда цветок и дал его мне. Все мои раны затянулись мгновенно. Впрочем, это длинная история. Ещё следует отметить, что в Эвени Лумм много и тех растений, которых здесь просто не существует, но илмарами они становиться не могут. Об этом довольно.
Сама жизнь в Эвени Лумм не похожа на сегодняшний мир здесь: у нас нет электричества, мы не строим небоскрёбов, машин, носим одежды из своих растений, поём свои песни под свои инструменты, едим свою еду из своих продуктов, – в общем, всё делаем по-своему. Пожалуй, главное, что можно сказать об Эвени Лумм – мы сами создаём себе мир.
– Я удовлетворил тебя ответом? – сказал Эманэ после продолжительного молчания. – Я бы рассказал тебе больше, если бы нас не поджимало время, ведь уже темно.
– Да, – произнёс Саймон еле слышно. Он думал о том, что будет в Эвени Лумм совершенно ненужным, что он не достоин другого имени,
