подумал про такой костюм неприличное. Или у них это специально, чтобы мужиков завлекать? У нас раздеваются, а у них – одеваются, но трусов нет, а к сиськам – дырка? И все это типа знают? Я, мол, в броне, но на самом деле доступная? Охренеть система.
Верх от платья на Лику тоже не сел. Болтался, как на вешалке. Тоже Жакетта что-то куда-то прицепила, подколола, а потом ещё привязала рукава, они, оказывается, отдельно. С ума сойти можно от таких одёжек, вот дебил-то их придумал! А эти – носят, и ничего.
У пацанов-то вчера ничего не болталось, хотя тоже было много ленточек, шнурочков и всякой всячины. Мужская одежда удобнее? Или это просто ей так не повезло?
– А с волосами-то что делать? У нашей Анжелики очень уж красивые были, – влезла тётка.
Вот будет же теперь причитать на каждом шагу, дура. Лика повернулась к ней и взглянула – недобро так взглянула, она знала этот свой взгляд, его пацаны-то опасались, а девки так и вовсе.
– Теперь я – ваша Анжелика, ясно, тётя? Или мне тебя надо как-то по-другому звать? Ты предупреди, а то все лоханёмся, – сказала так весомо, чтобы подавить бунт в зародыше. – А про волосы – ну, какие есть. Мне так удобнее, если что. И после тяжелой болезни, я слышала, волосы обстригали – если человек валялся с температурой или ещё там с какой лихорадкой, я не помню, давно сдавала, в зимнюю сессию. Вот и скажешь, что обстригли и в камине сожгли. Ясно?
– Ясно, – пробормотала испуганная тётка.
– Волосы – не зубы, вырастут, – добавила Лика.
Хоть и не любила она длинные волосы – возни с ними больно уж много.
– Сейчас сеточкой накроем, – кажется, Жакетта хочет сгладить углы.
Ну, пусть.
Жакетта притащила из ещё одного сундука, поменьше, серебристую сеточку, и попросила Лику сесть в деревянное кресло с подлокотниками. И что-то там сделала ей с волосами. А сверху надела что-то типа шапки.
– Вот, готово. Госпожа Туанетта, смотрите.
Лика встала, сделала несколько шагов по полу, а потом с неё свалилась на пол та кишка из-под юбки, и сама юбка съехала на бёдра, потому что развязалась та верёвочка, которой она была на поясе завязана. Из-под корсета выбился кусок нижней ночнушки. Жакетта горестно вздохнула.
Гардероб прежней Анжелики был нынешней Анжелике безбожно велик.
На размер, а то и на два. А трикотажа и свободного кроя они тут не знают, со своим допотопным устройством.
Вашу ж мать. Ну и ладно, все эти одёжки трындец какие неудобные. Лика и дома не любила платьев, юбок-блузок и вот этого всего, ей бы джинсы и футболку, зимой – ещё с водолазкой, а летом и вовсе шорты. А эти все вообще не понять, как ходят!
Вот Жакетка ходит попроще. У неё рубаха, юбка и верх к юбке, и даже никаких рукавов не привязано. И застёжка, то есть, тьфу, шнуровка спереди. И она сама быстро оделась. Может, Лике тоже так можно?
– Эй, а вы чего вообще хотели-то с меня в этой дурацкой одёжке? – спросила Лика.
– Я вам не эй, а Антуанетта, –
