все вокруг. А затем, упала на простыни, прохладные нежные простыни и просто тяжело дышала, не в силах даже думать. Король лежал рядом и тоже восстанавливал дыхание. Я не видела, но чувствовала, что ему так же хорошо, как и мне, а может и лучше. Ну, в конце-то концов у него там ничего не болело.
Внезапно он обернулся ко мне и притянул к себе сильной рукой, зарывшись лицом в мои шелковистые волосы.
– Как же ты прекрасна Лобелия и твой подарок… теперь каждый раз вспоминая об этой ночи я буду вынужден уединиться.
Он говорил и что-то еще, нежно терзая меня за ушко и целуя шею, но я так выбилась из сил… целый день драила полы и готовила, а потом еще и это…
Интересно, что же он со мной сделает, если проснется завтра в постели, а от маминых чар не останется и следа…
4. Учусь новому
«Когда от маминых чар не останется и следа, он наверно решит, что ночью в его постель забрался страшный демон и, сожрав его прекрасную деву, так и уснул на месте. Зарубит, как пить дать, на месте убьет!» – подумала я сквозь сон… и тут же вскочила, осознавая, что кожу уже прилично напекло солнцем и в окнах комнаты для королевских утех вовсю горит новый день.
Я оглянулась на оставленные в беспорядке простыни… вот, наглаживай их потом… и, охваченная тревожным предчувствием, потянулась к лицу…
Моя кожа была по-прежнему мягкой на ощупь, а губа не уползла вверх. Не было и вывернутой ноздри, мешавшей дышать, не было горба, не дававшего разогнуться. Я вспорхнула с кровати и устремилась к большому зеркалу в резной раме.
Пожалуй, лицо слегка припухло, после шампанского, выпитого на ночь, но кроме того ничего не изменилось с прошлой ночи… какой там! От меня даже не пахло потом и изо рта не несло кошачьим беспределом, только на внутренней стороне бедер обнаружилось немного смазанных кровавых следов. Какие же все-таки мощные чары творила моя матушка.
Я уже направилась к платью, брошенному у кровати, желая прикрыть хоть и прекрасную, но наготу, когда большая дверь в конце комнаты широко распахнулась, впустив мадам Кардамон и Амаранта. Они принесли таз для умывания, полотенце и поднос с завтраком – я аж смутилась от такой заботы о своей скромной персоне.
Из-за двери на меня сгрудившись в кучку смотрели одиннадцать пар заинтересованных глаз, но я не успела рассмотреть кто где, потому что мадам закончила представление, демонстративно ее захлопнув.
– Либи, солнышко наше, как спаслось тебе этой ночью? – пролепетала она, ставя возле меня таз с теплой водой и добавляя в него следом какие-то порошки. – Амарант, цветочек, подай настойку. Вот, девочка, выпей.
Женщина протянула мне продолговатый темный флакон с дурно пахнущей жижей. Внутри у меня от этого запаха все так и повело.
– Что это… фу, гадость какая!
– Гадость – не гадость, а королевских ублюдков носить – это тебе не сахар. Пей давай.
Так вот какая она,
