им тоже и подготовился.
– Мы друзья. И, опережая вопрос, где же я был всё это время, сразу отвечу – разгребал свои дела.
И ведь это даже близко к правде, если не учитывать один немаловажный факт, что он мог бы выкроить время на посещение, если бы не боялся этого как гусь приближения зимних праздников. Но это не стоит знать доктору. Майкл медленно выдыхает, пытаясь успокоиться. Вроде, пока ещё ничего такого не произошло, но внутреннее напряжение растёт с каждой минутой.
– Хорошо, – по-видимому, такой ответ удовлетворяет любопытство доктора, хотя Майкл видит или ему кажется, что видит, тёмную нефтяную каплю осуждения в его глазах. – Так вот, о чём это я… Мэри. Произошедшее очень изменило её, не только внешне, но и внутренне. Может быть, Вы уже знаете, она не разговаривает. Слышит, иногда может написать что-нибудь, но ни одного слова Вы от неё не услышите. Из тех сведений, что я знаю, когда её нашли, она пребывала в полнейшем одиночестве уже восемь месяцев. Когда она попала в клинику, она уже не разговаривала, а после нескольких сеансов стало понятно, что и не помнит ничего. Её память блокирует доступ к большинству воспоминаний. Грубо говоря, она помнит урывками. Она может не узнать Вас. Будьте готовы. Своего жениха она не узнала.
Слушая о Мэри, Майкл чувствует, как что-то густое перекрывает ему горло. Он, конечно, знал, что всё весьма печально, раз она уже полгода в психиатрической клинике. Но внутри теплилась надежда, что всё не очень плохо.
– Свадьба, я так понимаю, отменилась? – Глухо спрашивает он, как будто это действительно такая уж важная и необходимая информация. Цепляться за неё кажется ему единственно правильным – узнать сразу всё, чтобы не додумывать.
– Отменилась, – подтверждает его догадки доктор Ким и добавляет слова, от которых у Майкла холодеют жилы, – он женился. Это было где-то за полгода до того, как обнаружили Мэри. – Вы так побледнели, принести Вам воды? – хмурится Тэхён и подскакивает с места.
Майкл пользуется предоставленной передышкой, чтобы натянуть на лицо маску спокойствия. Сейчас не время для самобичевания. Он ещё успеет съесть себя изнутри, когда уедет из клиники, прогнанный Мэри. Майкл почти на сто процентов уверен, что та его узнает. И безопаснее было бы уехать прямо сейчас, чтобы не позориться, но Мэри заслуживает того, чтобы выплеснуть всё на него, а не хранить в себе. Майкл даже надеется на это. Пусть Мэри его вспомнит, возненавидит. Пусть скажет ему всё, что думает. Пусть проклянёт.
– Вот, держите, – возвращается Тэхён и протягивает ему стакан с водой. Пока Майкл пьёт, ему отдают последние указания: не обращаться с Мэри как с ребёнком – она всё понимает и может, хоть и выглядит беззащитной и неспособной позаботиться о себе. – Мэри просто не помнит часть своей жизни и не разговаривает, в остальном она точно такая же, как и мы с Вами.
Майкл кивает и возвращает ему опустевший стакан.
– Что ж, тогда пойдёмте.
Майкл узнает её сразу,
