только как система ценностей, но и как важнейший онтологический элемент мира, существующий не в эмпирически данном реальном виде, а в форме гипотетической конструкции, которая способна существовать лишь при постоянном поддерживающем (или, лучше сказать, заново воспроизводящем в соответствии с изменившимися условиями) усилии со стороны человечества.
Если гуманизм понимать как систему духовных ценностей, в которой приоритет человека является определяющим, а представителей такой позиции считать гуманистами, то в нашей культуре гуманистическая традиция, конечно же, прослеживается. Обращение к нравственным проблемам человека всегда было в традиции русской мысли. Но такое понимание гуманизма превращает его в категорию, по преимуществу, оценочную, нашей же задачей мы считали показать гуманизм как центральное понятие всей русской философии, скрепляющее собой столь различные позиции отечественных мыслителей, позволяющее говорить об особом «русском гуманизме», точнее об особом понимании в нем человека.
Этот вопрос предполагает освещение в трех аспектах, наиболее полно, на наш взгляд, характеризующих особенности русского гуманизма: во-первых, гуманизм как универсальное и сущностное самоощущение человеческого бытия есть онтологическое понятие; во-вторых, гуманизм как акт, совершаемый человеком, зависит от его ценностных установок, а стало быть, принадлежит области аксиологии; и, наконец, в-третьих, нам кажется, что гуманизм во всех его высших проявлениях трудно объяснить прагматически, и более рельефно его сущность проявляется при установке человека на конечные смыслы (если угодно – смысл) существования, потому выделяется аспект эсхатологический. Рассмотрим все три аспекта подробнее.
Онтологический аспект «русского гуманизма»
«Русская философия, прежде всего, резко и безоговорочно онтологична. Русскому уму совершенно чужд всякий субъективизм и русский человек меньше всего интересуется своим собственным узколичным и внутренним субъектом», – писал А. Ф. Лосев (Лосев, 1991, с. 509). Т. е. для русского человека онтология как таковая является фактом более важным и очевидным, чем существование моего «Я» с его рефлексией. Именно поэтому так прижилась у нас категория соборности (восходящая к восточной патристике и развитая И. В. Киреевским и А. С. Хомяковым) как духовной целостности. Поэтому в центре онтологии В. С. Соловьева стоит категория всеединства, выражающая органическое единство универсального мирового бытия, взаимопроникнутость и раздельность образующих его частей, их тождественность друг другу и целому при качественной специфичности и индивидуальности. Сверхзадачей русской философии была проблема связи мира и Абсолюта, выливалось ли это в софиологию В. С. Соловьева, П. Флоренского, С. Н. Булгакова, Е. Н. Трубецкого; в иерархический идеал – реализм Н. О. Лосского; в экзистенциальное понимание бытия как объективации у Н. А. Бердяева или в «диалогическую
