в моей голове стуком молотка по крышке гроба.
Шестьсот метров пешком, наперерез валящему плотной стеной снегу, по лютому морозу, в легкой одежде и на двадцатисантиметровых каблуках. Убийственный выбор, конечно, и легче послать все куда подальше, сесть в машину и ждать помощи. Но нет, я же упертая. Разозлилась до чертей в глазах, отключила телефон, бросила последний взгляд на долбанную колымагу, в багажнике которой остался мой чемодан и, еле передвигая окоченевшими ногами, потопала вдоль трассы.
Через десять минут мой шаг сбился, движения замедлились, я стала чаще спотыкаться, и приходилось бороться с неодолимым желанием упасть лицом в сугроб и не подниматься больше никогда. Еще через десять, я просто встала как вкопанная, не в силах пошевелить конечностями.
Показавшийся вдалеке внедорожник я, сначала, приняла за мираж, но он приближался, превращаясь из мелкой мошки в, только что отошедшую от спячки, жирную черную муху.
Понимая, что водитель сейчас проскочит мимо, похоронив все мои шансы добраться до проклятой академии живой и здоровой, я, приложив неимоверные усилия, подняла руку, но, не удержавшись, покачнулась и стала прямо посередине трассы, заваливаться вперед.
Снег немного смягчил падение, но чертовы каблуки разъехались в стороны, и я мало того, что отбила себе копчик, еще и кажется подвернула ногу. А обернувшись, едва не поцеловала бампер той самой машины, которую планировала остановить. Повезло еще, что водитель попался умелый. Остановился в считанных сантиметрах от моего лица, еще и дверцей хлопнул, спеша на помощь.
– Ты? – этот голос я узнала бы из миллиона даже находясь в полубессознательном состоянии.
Медленно подняв голову, я прищурилась, и сквозь снежную пелену разглядела внушительную фигуру склонившегося надо мной Белорадова.
Сначала в поле зрения попало его хмурое лицо, с отразившимся в черных глазах удивлением. Затем взгляд переместился ниже, к широким плечам, на которые поверх теплого синего свитера, было наброшено черное пальто. Плотные темные штаны, не чета моим колготкам, были заправлены в желтые ботинки от Тимберленд.
Здоровяк, в отличие от меня, подготовился к местной погоде, и это почему-то страшно бесило.
– Чего вылупился? Лучше помоги встать? – по-королевски вытянула вперед руку, ладонью вниз, словно ожидая, когда верный паж бухнется на колени и церемонно ее облобызает. Но псих даже с места не двинулся.
Одно радовало в этой ситуации, с появлением Матвея температура воздуха немного повысилась. Или это оттаяла и заспешила по моим венам кровь, согревая до самых кончиков пальцев. Не важно, главное я снова чувствовала себя живой и готовой к новым победам.
– Что ты здесь делаешь?
– Как видишь – сижу, – я развела руками, – и жду, когда ты поможешь мне встать.
– Я имею в виду академию Рэнвуд, мы от нее в десяти минутах езды.
– А мамочка Вика не говорила тебе, что они с отцом выбили для меня
