Корабль быстро дрейфовал мимо, а на острове не могло быть никакой пищи, так что в случае разлуки с «Жаннеттой» мы неизбежно умерли бы с голоду. Осознав наше положение, мы неохотно повернули назад.
Тем временем мы продолжали дрейфовать в направлении к острову Врангеля. Ежедневно проводился замер глубины, а измерения координат – дважды в день. Для измерения движения льда на дне постоянно держалась балластина[14]; дно также протраливалось для образцов грунта и живности. У каждого офицера были свои особые обязанности, и вся команда корабля работала, как единое целое. Временами наша бортовая библиотека подвергалась тщательному просмотру в поисках авторитетных источников информации, когда офицеры – любознательные и наблюдательные, как студенты и весёлые в любых обстоятельствах – вступали в дружескую научную дискуссию в своих маленьких каютах. Так, без ожидаемых штормов, спокойно прошёл октябрь. Лёд был сравнительно спокоен; время от времени от далёкого волнения по льду передавались низкие рокочущие звуки. К концу месяца на горизонте показался остров Врангеля, и стало совершенно очевидно, что мифический континент представляет собой лишь остров, высокий и гористый. Вскоре нашу льдину прибило к острову, и, когда корабль оказался напротив самой северо-восточной точки острова на относительном мелководье глубиной в шестнадцать саженей[15], льдина стала пучиться и покрываться торосами и трещинами во всех направлениях, а скрежет и грохот ломающегося льда звучали как раскаты далёкой артиллерии. Корабль оказался окружённым массивными торосами. Огромные льдины размером с дом колыхались вверх и вниз, как гигантские киты. Положение наше стало в высшей степени опасным, ибо даже если судно выдержит огромное давление льда, существовала реальная опасность того, что обломки торосов весом тонн двадцать, а то и пятьдесят обрушатся на палубу корабля и раздавят его. Ввиду этого были сделаны срочные приготовления к оставлению корабля – не очень-то утешительная перспектива; и тут вдруг наша льдина раскололась вдоль левого борта и обнажила длинную полосу открытой воды, а правый борт остался вмёрзшим в лёд, как в литейную форму.
Это был момент крайней опасности. Если лёд сомкнётся снова, «Жаннетта» будет раздавлена, как яичная скорлупа. Лёд расступился почти на тысячу ярдов, а затем медленно сблизился. Бедный корабль заскрипел и застонал от страшного напряжения, но, к счастью, окружающий судно лёд послужил ему защитой. Палубные настилы вспучились, пакля и смола выступили из швов, и почти полное ведро воды, стоявшее на квартердеке, наполовину выплескалось от сотрясений. Почти никто не мог уснуть; те, кому это удавалось, спали в одежде. И всё же дисциплина на корабле была безупречной. Матросы пели и шутили с показным хладнокровием, очищая палубы от льда или откалывая нависающие над фальшбортом глыбы. Мощные внутренние распорки, установленные на верфи в Калифорнии,
Балластина – чугунная болванка с привязанным к ней концом, используемая для определения дрейфа стоящего на якоре судна. –
Здесь и далее при указании глубин будет иметься в виду морская сажень (фатом, fathom), равная шести футам или 1.83 м. –
